Молчание Сабрины - Владимир Торин
– Не знаю. Плохой день? Сперва она попыталась повеситься – не вышло. А потом, пока мы были в лавке, завершила начатое.
– Или здесь что-то другое.
– Что другое?
– Может, кукла пыталась замести следы?
– Следы чего?
– Не знаю. Кукла ведь была без маски, так? Куда делась маска?
– Потерялась? Сломалась? Вышла из моды?
– Допустим. – Фортт заелозил на сиденье. – Но все равно это странно. Предположим, что кукольник зачем-то сделал куклу… гм… себя, но… где он сам?
– Спрятался? Сбежал? Отправился на обед?
В разговор вдруг кто-то вмешался. Сабрина его не видела, но этот новый вкрадчивый голос испугал ее – мягкий, едва слышный, так мог бы говорить внутренний голос – голос в голове:
– Или кто-то помог ему исчезнуть?
– Что значит исчезнуть? Вроде как, испариться? – задумчиво пробормотал Фортт, не заметив появления в беседе третьего участника и, видимо, решив, что говорил Гуффин. – Но кто может заставить человека взять и испариться? Салонный маг какой-нибудь?
Незнакомец тихо уточнил:
– Не нужно быть салонным магом, чтобы помочь человеку испариться…
Сабрина попыталась подвинуться так, чтобы дыра в мешке оказалась напротив незнакомца. Гуффин заметил дерганья куклы и пнул ее каблуком, отчего та приглушенно охнула. И все же затея Сабрины удалась: она увидела говорившего. В темном углу, куда не доставал свет трамвайного фонаря, сидел джентльмен в черном костюме и в цилиндре. Его лицо невозможно было разглядеть, оно будто бы скрывалось за дымчатой завесой. На коленях у незнакомца стоял черный кожаный саквояж.
Кукла задрожала – она поняла, что, о чем бы ни говорили ее покупатели, этот человек неспроста встрял в разговор и, что самое пугающее, неспроста едет сейчас здесь. А оба шута доказали, насколько они на самом деле бестолковы, поскольку продолжали беседу, как ни в чем не бывало.
– А мне нравится твоя идея с салонным магом, Пустое Место, – сказал Гуффин. – Это бы все объяснило! Фокусами и особенно магией всегда можно все легко объяснить! Даже самое странное! Даже самое… необъяснимое! Чудесные спасения, неожиданные появления, пугающие исчезновения, а также всяческие сюжетные неувязки! Обожаю магию! А знаешь что? Может, в переулке Фейр был не просто салонный фокусник! А маг-месмерист! Он взял и профессионально нас загипнотизировал. Я слыхал о подобном! Я видел подобное! Я и сам делал подобное… Ну, в смысле, однажды пытался повторить, только у меня ничего не вышло. Трактирщик не поверил, что я уже заплатил, выгнал меня на улицу под дождь и добавил еще кочергой по ребрам.
В вагоне вдруг раздался скрежет и скрип, будто трамвай поглотила стая ворон, и вороны эти попытались вцепиться в его стенки и крышу когтями, оторвать от рельсов, поднять в воздух, а затем утащить в небо. Но на самом деле это всего лишь голые ветви парковых деревьев, растущих вплотную к трамвайной линии, царапали вагон.
«Станция “Трюмо Альберты”», – сообщил голос из вещателей. Трамвай остановился, с минуту пробыл на станции, после чего раздалось: «Следующая станция – “Мост Ржавых Скрепок”», и вагон снова двинулся путь.
Разговор продолжался:
– Да, наличие месмериста все бы объяснило, – сказал Фортт. – Какой-то заезжий салонный маг развлекается на досуге. Ввел нас в…
– Сомнамбулическое оцепенение! – закончил Гуффин без единой запинки и с такой гордостью в голосе, будто всю жизнь готовился произнести эту фразу. – И мы стали как лунатики. А затем этот коварный магнетизёришка натолковал нам в уши, что повсюду жуткие дела творятся, какие-то висельники скрипят на веревках и тому подобную мистическую чушь. Может, этот маг вообще был подослан кукольником, чтобы нас отвадить. А что? Все сходится! Точно: нас за… эм-м-м… заразумотуманили!
Незнакомца в черном подобный вывод явно не устроил, и Сабрину посетило ощущение, что он пытается подвести к чему-то шутов:
– Или же все это просто домыслы, – сказал этот человек своим мягким уговаривающим голосом. – Как можно верить в подобную чепуху? Какой-то гипноз! Неглупые господа в такое не верят…
– Ну да, а мы же неглупые, – согласился Гуффин. – Месмеризм – это слишком надуманно. К тому же месмерист – очень редкий зверь в Габене! Последний, о котором я слышал, так и вовсе в психушке деньки коротает.
– И вообще, мы бы знали, если бы столкнулись с месмеристом, – добавил Фортт. – Нас бы шатало и мигренило, и повсюду были бы слюни. Да и вообще, я думаю, кукольник Гудвин исполнил трюк с исчезновением без помощи какого-то магнетизёра. Но знаешь, Манера Улыбаться, мне кажется, что… – он вдруг замолк, словно боялся продолжать.
– Что? – мягко «подтолкнул» его незнакомец.
– Что тайна пустой лавки игрушек – это часть чего-то большего: более темной и мрачной тайны. Боюсь, мы без спроса заглянули в замочную скважину и увидели то, что не должны были видеть. Исчезновение кукольника, странные и жуткие вещи в переулке Фейр и в самой лавке… Уверен, эта кукла связана со всем, что здесь происходит. Все это очень подозрительно…
– Пронзительно подозрительно, – со скукой в голосе пробормотал Гуффин, а незнакомец уточнил:
– Какая кукла? Которая запрыгнула в печь?
– Та, которая в мешке, – ответил Фортт машинально.
И тут Гуффин вздрогнул, ткнул спутника локтем в бок и заодно пнул мешок каблуком:
– Это вообще-то личное, – сказал он грубо.
Оба шута в тот же миг словно впервые заметили незнакомца. Они стали серьезными и разозлились. Особенно Гуффин.
– Эй вы! – с вызовом бросил Гуффин. – Мистер в цилиндре! Вас что, манерам крысы в подворотне обучали? Кто позволил влезать в беседу почтенных – мы такие! – джентльменов?! Вообще-то, мы тут обсуждаем тайные дела, не предназначенные для чужих ушей!
– Оставь его! – прошептал Фортт дрожащим голосом. – У него в руках что-то блеснуло. Кажется, это был револьвер. Я слышал щелчок. Думаю, это взведенный курок…
Гуффин чуть подался назад и застыл.
Сабрина знала, что многие люди боятся щекотки, и уже поняла, что этот тип склонен сразу же терять всю свою злобу и спесь, когда дело доходит до того, что кто-то грозится пощекотать его шкуру.
И то правда: в темных трамваях Саквояжного района можно было встретить кого угодно. И среди «кого угодно» частенько попадались те, кому не стоило грубить, кто попросту
