Алексей Самсонов - Цифровая магия
Тут открылась дверь в камеру, и вошел еще один человек. На нем был черный плащ и черная же шляпа. Войдя в камеру, он снял шляпу и воскликнул:
– Брат Паоло! Зачем?
Прокуратор оглянулся, напустив на себя смущенный вид.
– О, брат Игнатий! Я веду допрос этого грешника. Однако он упорствует, и я вынужден прибегнуть к пытке, дабы склонить его к сотрудничеству с Церковью и заставить отказаться от ереси.
– Брат Паоло, я знаю, что ведение следствия поручено вам и вы обладаете огромным опытом в обращении грешников. – Вошедший молитвенно поднял руки. – Но прошу вас разрешить мне попробовать увещевать сего грешника.
Прокуратор махнул палачу, и тот раскрутил ременную петлю-гарроту. Бруно стал судорожно набирать в легкие воздух и обвис на ремнях – его сознание помрачилось.
Брат Игнатий имел волевое аскетичное лицо с резкими чертами. Волосы были совершенно седыми, однако было видно, что до старости ему далеко. Глаза излучали, просто светились доброжелательностью.
Прокуратору стало не по себе – он видел эти глаза совершенно другими. Жесткими, холодными и бездонными. Сейчас в них была бездонная доброжелательность.
«Не приведи Господь быть допрашиваемым тобой, – подумалось прокуратору. – Уж лучше палач. А с этим и сам не поймешь, как из тебя душу вынут».
Но, несмотря на крамольные мысли, прокуратор продолжал разыгрывать свою роль:
– Я не могу перепоручить вам этого заблудшего. Вы вряд ли сможете переубедить его.
– Прошу вас, брат мой. Дайте мне полчаса. Вдруг мне удастся образумить его. Оставьте меня наедине с ним, дабы он не боялся.
– Ну что ж. Я не могу отказать в вашей просьбе. У вас есть полчаса. Я и палач выйдем отсюда, дабы не смущать и вас, и несчастного.
– Благодарю вас, брат мой! – Игнатий повернулся в сторону своих собратьев-иезуитов. – Братья, прошу и вас оставить меня наедине с этим грешником.
Те молча встали и направились к двери. Следом за ними вышли палач и прокуратор.
Брат Игнатий еще некоторое время смотрел на закрывшуюся тяжелую дверь, а потом повернулся и мягким, кошачьим шагом подошел к пыточному столу.
– Здравствуй, заблудший брат мой!
Ноланец, к тому моменту уже пришедший в себя, поднял глаза на монаха и спросил срывающимся осипшим голосом:
– Кто вы?
– Меня зовут брат Игнатий Карафа. Я пришел, чтобы помочь тебе.
Карафа отошел в темный угол, где раньше раскладывали пыточные инструменты подручные палача. Бруно молчал и лишь беспокойно следил за иезуитом. Но тот вернулся с большой глиняной кружкой, доверху наполненной водой.
– Вот, выпей воды. Я знаю, что ты сейчас нуждаешься в этом. Я действительно желаю помочь тебе, брат.
Несчастный жадно припал к кружке с водой. Карафа с состраданием смотрел на него и терпеливо дожидался, пока тот напьется. Осушив почти всю кружку, Бруно прокашлялся и уже более спокойно посмотрел на Карафу.
– Брат Игнатий, мне все хотят помочь, вот брат Паоло вел сейчас со мной душеспасительные разговоры и уже оказал мне неоценимую помощь.
Иезуит с легким укором посмотрел на Ноланца и покачал головой.
– Тебя поразил гнев, а это смертный грех. Но Господь милостив и всепрощающ. Можем ли мы противоречить нашему отцу? Брат Джордано, мы готовы понять твои заблуждения и даже не считать их злостной ересью. Нам всего лишь нужна твоя помощь в поиске книги.
– Я понял, вам не нужен я, вам нужна книга. Что вы знаете о ней?
Брат Игнатий с любопытством посмотрел на ученого.
– Ты дерзок. Но я отвечу тебе. В этой книге сокрыты знания, данные искусителем рода человеческого. Эта книга таит запретное знание, которое губит души всех прикоснувшихся к ней. Однако у тебя есть шанс избежать геенны огненной. Ты должен раскаяться и сообщить все тебе известное об этой Черной книге.
– Я сообщил уже все известное мне – книга уничтожена мной, о чем я безмерно сожалею.
Карафа мягко улыбнулся.
– Возможно, брат мой, ты что-то помнишь из этой книги, ведь твоему перу принадлежат великолепные книги об искусстве запоминания?
– Да, мне удалось усовершенствовать методы запоминания, и книга действительно отпечатана в моей памяти, – подтвердил Бруно предположение Карафы. – Я не понимаю языка, которым она написана, однако помню все написанное, как изображение. Но я не передам ее в руки инквизиции – вы используете знания этой книги во зло.
Иезуит с любопытством посмотрел на Бруно и усмехнулся.
– Что ж, тогда я сам возьму твои знания, – и возложил руку на голову Ноланца.
У того закатились глаза, а черты лица Игнатия Карафы заострились, и сам он стал похож на хищную птицу, зажавшую в когтистых лапах добычу.
Но уже спустя минуту иезуит тяжело захрипел, его рука упала с головы Бруно, и сам он бессильно свалился на пол. Его сердце остановилось.
Толедо, 1600 г.
– Он и есть эта книга. – Великий инквизитор испанской инквизиции Фернандо Ниньо де Гевара мерил шагами кабинет. – Мы не сможем от него добиться ничего.
Кабинет был весьма большим, и великий инквизитор успел сделать уже несколько кругов вдоль стен. Этот роскошный и огромный кабинет был передан в его владение совсем недавно. Вообще-то и Фернандо Ниньо де Гевара вступил в свою должность лишь годом раньше. И кабинет в новом замке Алькасар был ему пожалован именно по этому случаю.
– Брат мой, неужели мы не можем поручить Ноланца кому-то более сильному, чем Игнатий Карафа? Ведь у нас есть многие, обладающие немалой силой. – Кардинал Роберто Беллармини, выступавший экспертом в этом процессе святой конгрегации, и надеялся, и боялся, что его святейшество поручит Бруно ему. Надеялся, потому что успех в этом деле гарантировал самый высокий статус и, что еще более важно, мог сделать кардинала фигурой исключительной ценности для Святого Престола. А боялся, так как Карафа слыл сильным мастером и его смерть при попытке допроса Джордано Бруно говорила о серьезной опасности.
Гевара остановился и повернулся к кардиналу. Его худощавое удлиненное лицо, обрамленное красивой седой бородой, выражало легкое недовольство.
– Этот иезуит был достаточно силен, но умер, пытаясь извлечь знания из отступника. И среди иезуитов он был, пожалуй, самым сильным. Я не хочу отправлять братьев нашего ордена на смерть. Я понимаю, что вы, брат, готовы лично допросить Джордано Бруно, но почти наверняка погибнете.
– Но почему вы уверены, что еретик сам является книгой?
По лицу великого инквизитора скользнула тень улыбки.
– Первое – я не очень люблю иезуитов, но признаю, что брат Игнатий вполне обладал необходимыми знаниями и опытом, чтобы изучить это дело. Однако он мертв, а про книгу мы знаем, что она убивает всех магов, которые пытаются прочесть ее. Это стало известно благодаря несколько заблудшему монаху из ордена францисканцев Роджеру Бэкону, который изучал ее в библиотеке Оксфорда. И второе – Ноланец, достоверно известно, в том числе и от него, изучал эту книгу в том же Оксфорде, а также у него исключительная память. Кстати, брат, вы не знакомы с его трудами по мнемонике «О тенях идей» и «Песнь Цирцеи»? Чрезвычайно интересные книги. Так вот, из этих двух фактов я делаю вывод, что искомая книга отпечаталась в Ноланце, как если бы она была скопирована на бумаге, и, возможно, свойства оригинала передались копии.
Кардинал озадаченно посмотрел на великого инквизитора:
– Но тогда мы вообще не можем ничего сделать проклятому Ноланцу.
Гевара со снисхождением посмотрел на собеседника.
– Ну почему? У нас две задачи: найти Черную книгу и не дать расползтись по миру знаниям из нее. Бруно – это одно из ее щупалец, которое мы вполне можем обрубить, при этом отчасти предупредить именно расползание знаний: Ноланец упрям, и нельзя позволить ему разносить эту чуму дальше. А вот как обрубить – уничтожить его было бы простейшим, но не лучшим вариантом. Нам необходимо изолировать его, но заодно воспользоваться им. Мы не можем вытащить из его головы необходимые нам знания, а значит, он должен отдать их добровольно. – Великий инквизитор сел за стол и побарабанил по нему пальцами. – Вам, брат, необходимо отправляться в Рим и взять это дело под свой контроль. Вы должны, во-первых, постараться не допустить смерти Ноланца, во-вторых, забрать его себе, а в-третьих, найти ему учеников. Если же еретик будет упорствовать, то щупальце придется обрубить.
Кардинал с трудом сумел скрыть довольную улыбку – все решилось как нельзя лучше: ему выпала прекрасная возможность, но при этом нет необходимости подставлять собственную голову. Судьба брата Карафы его явно не вдохновляла. И он прекрасно знал, насколько тот был сильней кардинала. Но пункт о нахождении учеников для отступника все же вызывал сомнения, и поэтому кардинал был немного озадачен. Впрочем, решил он про себя, великий инквизитор допустил вариант с «обрубанием щупальца». А это представлялось Беллармини не слишком сложным.
