Земля мечты. Последний сребреник - Джеймс Блэйлок
Эндрю спрятался на кухне. Он еще даже шляпы не успел надуть и вообще понятия не имел, надуются они или нет. Его блестящая идея привлечь внимание к ресторану, надев надутые шефские колпаки, на глазах превращалась в придурочную, и у него вдруг возникло желание встать на ее защиту. Он услышал голос старика, который из-за своей глухоты говорил слишком громко. «Мне сказали, что у них нет тоста».
В этот момент на кухне появилась улыбающаяся миссис Гаммидж, она посмотрела по сторонам, а на лице ее при этом застыло рассеянное, недоуменное выражение, словно она не могла толком понять, что вообще здесь делает. Она увидела ложку на столе, сполоснула ее, потом вытерла и вышла, мурлыча что-то себе под нос. Прибыла еще одна компания клиентов. Кафе заполнялось. Людям нужны были салаты, столовые приборы, то, сё. Эндрю устал. У него болела голова. Ему нужно было принять аспирин. Ему казалось, что за последние два дня он постарел на целый десяток лет.
Внезапно из кафе донесся крик. Эндрю узнал этот голос. Он бы предпочел, чтобы это кричал любитель тостов без масла, но голос принадлежал другому человеку. Кену-или-Эду, который совсем потерял голову.
– Вы чертовски правы! – орал он на Пиккетта. – У меня в салате!
Раздался женский визг. Эндрю, оставив на огне казан, подошел к двери и посмотрел в зал. Он увидел миссис Кен-или-Эд, она стояла, скрестив руки на груди и с выражением ужаса на лице. Ее стакан с водой был перевернут, стул лежал на полу. Остальные клиенты явно испытывали беспокойство, они заглядывали под столы, поднимали салфетки. Коты! – подумал Эндрю, неожиданно вскипая.
Но дело было не в котах.
– Это был жук! – прокричал Кен-или-Эд. – Большой жучила! Просто огромный! У меня в салате, черт его побери!
– Вероятно, это была оливка, – предположил Пиккетт.
– Я тоже видела – это был жук, – сказала миссис Кен-или-Эд.
Пиккетт попытался замять историю с жуком.
– Но жук этот, кажется исчез, да? – Он повернулся, посмотрел на Эндрю в дверях. Лицо у Пиккетта было белым, как простыня. Откуда ни возьмись появился человек из КНЕКСа с видеокамерой и улыбкой на лице. Это был высокий азиат, возможно, китаец. Его лицо показалось Эндрю чертовски знакомым.
– Успокойтесь, бога ради, – проговорил Эндрю, проходя между столиками. – Я сам готовил этот салат, собирал его листик за листиком. Могу вас заверить, в нем не было ничего такого, чего не должно быть в салате. Я бы заметил, окажись там что-то постороннее. Это не какой-то там салат-смесь. Это салат-новинка. Структура, как вы видите, не менее важна, чем запах. Текстура не менее важна для глаз, чем для нёба. Крылатое словечко для составителя салата… О, а вот и тост для нашего джентльмена!
Появилась Роза с тарелкой, в которой лежали два тоста, нарезанные на четвертинки. Старик внезапно подобрел, словно нашел наконец в кафе кого-то вменяемого.
– И что-то перевернуло мой стакан с водой! – вскричала миссис Кен-или-Эд. – Я не знаю, что это было, но оно забралось на стол.
Эндрю улыбнулся ей, а потом, ухмыляясь чуть не во весь рот, похлопал Кена-или-Эда по спине. Тот отпрянул так резко, что чуть не перевернул стол. Эндрю поставил стакан на стол.
– Значит, этот стакан перевернул жук? – спросил он, потом повернулся к Пиккетту. – Чистый стакан для миссис Фицпатрик.
Камера тем временем урчала, фиксируя происходящее. Эндрю повернулся к оператору, улыбнулся в объектив, прошептал: «Я тебя засужу», и подмигнул. Фицпатрики схватили свои плащи и бросились к выходу; перед тем как хлопнуть дверью, миссис Кен-или-Эд посмотрела на Эндрю с выражением человека, который выпил скипидару. А Эндрю вдруг вспомнил, где видел оператора: сегодня утром за работой в «Бамбуковом раю».
Значит, вот оно в чем дело. Жук!
– Приношу всем свои извинения, – сказал Эндрю. – Боюсь, ушедшая сейчас семейная пара немного не в себе. Его зовут Эдди Фицпатрик, он играл за «Ловкачей». В последний сезон в него попал мяч прямо из-под биты. Пролежал в коме полтора года. Может быть, вы читали об этом. С тех пор он сам не свой. Они живут на другой стороне улицы, и мы пригласили их сегодня перекусить за счет заведения. Они почти пятнадцать лет никуда не выходили, потому что у него развился страх перед насекомыми. Мы пригласили его, думая сломать эту его фобию. Но, видимо…
Роза направилась к нему с обаятельной улыбкой на лице.
– Тебе лучше пройти на кухню…
Эндрю помахал обеспокоенным гостям и поспешил на кухню, где котелок на плите раскалился докрасна. По пути он потрепал по загривку Пиккетта.
– Черт! – сказал он, посмотрев на раскаленный котелок. – Разогрелся вполне достаточно. – С этими словами он вылил в котелок две чашки масла, высыпал две чашки муки и принялся их размешивать. Роза отправилась в зал с первыми тарелками гумбо.
– Налей всем вина за счет заведения! – сказал ей Эндрю, а потом обратился к Пиккетту: – Ты узнал парня с камерой? Китайца?
Пиккетт отрицательно покачал головой.
– Один из твоих утренних тюремщиков.
– Что ты говоришь! – удивленно сказал Пиккетт.
– Клянусь тебе. Дай-ка мне прихватку.
– Послушай, что я тебе скажу. В салате у этого идиота и в самом деле был жук.
– Это невозможно.
– Крупный – размером с мышь. Наверно, какая-то завезенная разновидность.
– Значит, это ублюдок принес его с собой. Я уверен на все сто, никаких жуков не было, когда я готовил салат. Откуда тут мог взяться такой жук?
– Зуб даю, это…
– Конечно, – сказал Эндрю, предвосхищая его. – От Шато из дератизационного отдела. У него там есть такие коллекционные жуки. Наверное, Пенниман у него спер, грязный… Наверняка он. И КНЕКС тоже его работа. Как же я не догадался, когда они мне вдруг позвонили ни с того ни с сего…
– Постой, – сказал Пиккет. – Это еще не все. Ты знаешь, кто опрокинул стакан на столе?
– Она сама и опрокинула, я думаю. Или этот ее гребаный муженек…
– Нет, не угадал. Это твоя пипа. Твоя чертова блинообразная жаба с задней веранды.
Эндрю передал сбивалку Пиккетту и понесся к аквариуму. Пипы в нем не было. Аквариум пустовал. Тонкая зеркальная крышка лежала на линолеуме, а след воды вел к двери в кафе. Эндрю поспешил назад в кухню,
