Обещанная медведю. Вернуть ведьму - Анна Григорьевна Владимирова
Манор нарисовалась с опозданием. Вылетела пулей из дома, видимо, намереваясь сразить гостью на подходе, но не успела. Горький прижал меня к себе мертвой хваткой, с трудом возвращая взгляд на оторопевшую девушку.
– Здравствуйте, – нагло улыбнулась я теперь уже ей в лицо. – Слава. Невеста Давида. Или жена уже?
Я глянула на Горького, делая вид, что мне чертовски важно не ошибиться.
– Жена, – подтвердил он глухо.
До молодой ведьмы ему не было дела.
– Стефания, – проблеяла та, теряясь окончательно.
Позади что-то каркала Манор. Кажется, кофе предлагала и присесть. Но девчушка только на каблуках развернулась и спорхнула с крыльца. Манор бросилась следом.
Инспектор лишь философски пожал плечами:
– Запеканку, Слава?
– Давид, может, поедем? – шепнула я ему на ухо. – Как твое колено?
– Сносно.
– Стоять на нем сможешь?
– Вполне, – улыбнулся он, жмурясь.
– Тогда пора делать мне предложение. Поехали. Я больше не могу тут. Надо привыкать понемногу…
Я поднялась из его рук, быстро развернулась к столу, схватила ложку и тяпнула по запеканке.
– …Ммм, – зажмурилась, быстро жуя таявшее на языке суфле. – Лучше не ела! Передайте Манор. И изюм отличный! – Инспектор усмехнулся, а я взяла Давида за руку: – До свидания!
– Жду вашего решения! – крикнул он нам вслед.
– Какого решения? – глянула я на Давида, стараясь игнорировать жаркий разговор двух женщин, долетавший до нас из-за угла. Хорошо, что нам нужно было в другую сторону.
– Потом, – сжал он мою руку крепче и повел к машине.
– Как высший инспектор оказался твоим родственником? – Я шагала за ним, не спуская взгляда с его напряженных плеч. Оказывается, и мне удалось его пометить. Следы моих ногтей следовали изгибами на его коже и прятались под ворот футболки. Да так призывно, что мне захотелось посмотреть, куда они вели. Игры с огнем завораживали…
– Манор – кузина моей матери.
– И почему же не Стефания? – промурлыкала я ехидно, когда он открыл мне двери авто.
– Даже не знаю. – И он оглядел меня таким темным и голодным взглядом, что мне снова отбило сомнительное чувство юмора. – А почему ты ко мне на колени прыгнула?
– Я же злобная ведьма, – пожала плечами и прильнула к нему, впиваясь в его жесткие губы своими.
Давид едва не ответил, изменив выдержке, но в следующий вздох раскусил мою идею. Просто я увидела Манор со Стефанией, спешащих за нами следом, и решила сбить их с шага.
– Погнали быстрее? – усмехнулась нагло в его губы.
Горький моего веселья не разделил. Я видела по его взгляду, что отыграется на мне за все, только позже. В своей неповторимой манере, спуская зверя.
– Садись, – рыкнул он мне тихо, а сам повернулся к калитке.
Захотелось прыгнуть за руль, пока он там любезничает с ведьмами. Но я только достала снова сигарету, приоткрыла окно и вызывающе закурила, усмехаясь женщинам. Манор просила вернуться быстрей. Стефания стояла хмурая позади нее и подчеркнуто не смотрела на меня. Распрощавшись с ними, Давид вернулся.
– Я еще не просил тебя не курить в машине?
– Нет. – Я выбросила сигарету и закрыла окно. – Как себя чувствуешь женатым?
– Не чувствую. – Он завел двигатель и выкрутил руль.
– И я. Чего ты злой такой?
– Бесишь. Заигрываешь из злости.
– Так высади меня.
– Высажу. Попозже. Несколько раз себе на член.
От его неожиданной пошлой грубости резануло между ног, будто он запустил в меня пальцы.
– Так хочешь, чтобы я заткнулась? – задохнулась я от возмущения, пытаясь скрыть резко нахлынувшее возбуждение и стыд.
Но Давид не давал шанса:
– Наоборот, хочу, чтобы кричала.
И снова я чувствовала его слабость. Горького рвало на части из-за меня. От того, что пытаюсь дать от него деру? Что не жмусь и не признаю самца в его звере? Или это что-то человеческое? Какому мужику понравится, что выбранная женщина не упускает шанса напомнить, что не любит?
– Зачем ты провел этот ритуал? – решила сменить тему. – Ты не похож на мужика, стремящегося угодить родственникам. А теперь не чувствуешь себя женатым и злишься! Сам взял силой и бесишься, что я заигрываю из злости? И еще меня же за это и наказываешь!
Давид только сжал пальцы на руле:
– Ритуал этот открывает всю природу отношений тех, кто в них хочет вступить. Это благословение у дома родителей или тех, кто их заменяет. И ты хочешь ко мне, Слава. И это сводит меня с ума.
– Это ритуал тебе сказал? – усмехнулась я, дрожа внутри.
– Ритуал это сказал всем присутствующим.
– Так вот он ошибается, Давид! Как я могу к тебе хотеть, если ты на меня ошейник надел и блокировал остатки сил, что у меня были? Знаешь, каково это? Когда на тебя бежит ведьма в пальто, а у меня против нее только сигарета? Или еще одна, которая решила, что ты должен ее слушать и выбрать жену получше. А я даже сказать ей ничего не могу! Я не хочу к тебе! Мы не доверяем друг другу! И никаких противоречий!
– Все с чего-то начинают, Слава, – возразил Давид, ни капли не дрогнув. – Буду учить тебя доверять мне.
– Не хочу! – прорычала я.
– Хочешь.
А вот теперь голос взяла его зверюга. Давид сжал руль до побелевших костяшек и стиснул зубы.
Мы отъехали совсем недалеко от шлагбаума, как он съехал с дороги на какую-то грунтовку. Воздух, показалось, стало возможно пробовать на вкус, и он горчил на языке, не желая протискиваться в легкие. Я поглядывала на Давида, впиваясь пальцами в сиденье:
– Куда ты? – спросила испугано.
– Тебе говорить бесполезно, – прорычал, не глядя на меня. – Тебе надо показывать.
И снова сердце бросилось метаться в груди в страхе, пальцы похолодели, воздуха стало не хватать. И в то же время в животе все скрутилось в ожидании его объяснений.
Он съехал с дороги к деревьям и заглушил двигатель. Но стоило ему повернуть голову, а мне увидеть его взгляд, я дернула ручку и рванулась из машины.
Дура.
Уже через несколько шагов споткнулась и покатилась в листву, но упрямо выпрямилась, бросила туфли и понеслась босиком. Лес замелькал перед глазами. Замельтешил солнечными зайцами, зачирикал птицами и застучал ветвями на ветру. Мне даже показалось, что удалось сбежать. А вдруг дар вернулся? И у Горького заклинило двери, а у меня появилась фора?
Только когда позади послышалось сдавленное звериное порыкивание в такт бегу, у меня все похолодело внутри. Он что, решил на меня поохотиться?! Только не это! Нет-нет-нет… Пожалуйста, только не это! Вид бегущего по пятам медведя – самое жуткое, что только можно
