Дядя самых честных правил 2 - Александр Горбов
Лестница закончилась, и мы вошли в бальный зал.
* * *
Первым делом Марья Алексевна подозвала лакея, что-то шепнула и сунула в руку записку.
— Сын Дубасова мой крестник, чай не откажет побеседовать. Идём, представлю тебя обществу.
Поручив Александру и Диего заботам каких-то знакомых, она потянула меня зигзагами по залу. За нами хвостиком следовала Таня, улыбаясь и с восторгом смотря по сторонам.
Если бы княгиня хотела меня представить всем дворянам Мурома, то канитель растянулась бы до утра. Но Марья Алексевна выбирала только самые важные и влиятельные семьи: Гвоздевых, Вагановых, Замыцких и Яблочковых. Дамы смотрели на меня сквозь лорнеты, главы семейств сдержанно кивали: вроде бы с симпатией, но слегка высокомерно. Провинциальный гонор во всей красе — они не считали меня ровней ни по богатству, ни по родовитости. Да и ладно, не очень-то и хотелось.
Бурно отреагировала на меня только одна из дочек Яблочковых. Забила в ладоши и восторженно уставилась, тряся светлыми кудряшками.
— Maman, это же тот дворянин! Который дрался недавно на канделябрах!
— Зизи! — Её родительница от возмущения чуть не грохнулась в обморок. — Немедленно прекрати, это неприлично.
Княгиня хихикнула, прикрывшись веером, мы раскланялись и удалились.
— Видишь, Костя, ты пользуешься популярностью у девиц на выданье.
— А можно взять эту популярность деньгами?
— Фу, как вульгарно! — княгиня усмехнулась. — Приличные молодые люди берут с таких барышень совсем другим.
— Тогда я буду неприличным. Мне эти девицы и даром не нужны.
— Их родители тоже так считают, — Марья Алексевна махнула веером. — Для них ты слишком плохая партия, как они думают.
— И слава богу.
— А вот остальные, — она обвела веером зал, — семьи победней, готовы ухватить тебя с потрохами. Будь осмотрительнее, Костя, скажешь неосторожное слово и не успеешь оглянуться, как охомутают. Это не милые рыжие Добрятниковы, а зубастые крокодилы.
— Учту, Марья Алексевна, спасибо.
Наше фланирование по залу прервал подбежавший лакей.
— Ваше Сиятельство, — он низко поклонился княгине, — Николай Васильевич просит вас пройти для беседы.
Марья Алексевна подмигнула мне:
— Как я и говорила.
И мы пошли за лакеем в кабинет предводителя муромского дворянства.
* * *
— Марья Алексевна!
Навстречу княгине поднялся крупный мужчина, похожий на медведя. Огромный, с породистым лицом и широченными плечами.
— Рад видеть, голубушка. Давно не баловали своим присутствием. А я скучал, честное слово, скучал. Без вас, знаете ли, веселье совсем не то.
— Ах, Коленька, дела всё, заботы. Да и здоровье уже не то, чтобы на балах до утра гулять.
О как! Предводитель дворянского собрания для неё “Коленька”. Полагаю, с такой протекцией проблем с Реестром у меня не будет. А записаться туда я хотел, даже очень. Как меня просветил Бобров, это не просто список магов-дворян. По указу Анны Иоанновны “О вольностях Талантов” колдуна из Реестра могла судить только императрица, он имел право на всяческие привилегии, а главное — налоговые послабления. А мне для продажи механических лошадей они были ох как нужны!
— Ой, Марья Алексевна, вам ли жаловаться! — Дубасов приложился к ручке княгине. — Вы ещё всех нас переживёте.
— Глупости, — княгиня махнула рукой, — я вот тебе человека привела, Коленька.
Предводитель мазнул взглядом по Тане, скромно стоявшей позади, и повернулся ко мне.
— Как же, наслышан, — Дубасов протянул мне руку.
Рукопожатие у него было сильное, будто он собирался раздавить мне ладонь всмятку. Но так и я не пальцем деланный — small wand требует железной хватки. Секунд двадцать мы давили друг другу руки, пока предводитель не кивнул, довольно улыбнувшись.
— Рад знакомству. Чем я могу помочь?
— Коленька, надо бы его в Реестр вписать.
— Да? — Дубасов искренне удивился. — А что, его не внесли при совершеннолетии?
— Так ведь какое дело... — Марья Алексевна замялась. — Талант он от Василия Фёдоровича получил, совсем недавно.
Дубасов посмотрел на меня с некоторой опаской.
— Тот самый? Который… мертвяцкий?
Княгиня кивнула.
— Кхм… — Дубасов поджал губы. — Записать я запишу. Для вас, Марья Алексевна, всё что угодно, вы знаете. Но только…
— Что такое, Коленька?
— Экзаменацию положено сдать.
Экзаменация? Это ещё что такое? Почему не знаю, почему не говорил никто?
— Ох, а ведь и правда, забыла совсем.
— Только через главу комиссии, ежели он изволит принять.
— А кто у нас глава? Сумароков? — вздохнула княгиня.
— Он, Марья Алексевна, — предводитель развёл руками.
Княгиня и Дубасов сменили тему, обсудили какие-то свои дела, ещё раз обменялись любезностями, и мы пошли обратно в бальный зал.
— Марья Алексевна, с этим Сумароковым будут сложности?
— В ссоре я с ним, — княгиня поморщилась. — Поругались лет пять назад и теперь даже не здороваемся.
— Жаль, очень жаль.
В принципе, обойдусь и без Реестра.
— Не переживай, — княгиня увидела мой настрой и подбодрила: — Придумаю что-нибудь.
— Марья Алексевна!
Прямо перед нами возник молодой дворянин-орк. Прилично одетый, но, судя по всему, небогатый.
— Как я рад вас видеть!
Он раскланялся и приложился к ручке.
— Большой привет вам от матушки, очень по вам скучает.
— А, Петруша Ларин, — княгиня потрепала его по плечу. — Подрос, вытянулся, настоящий жених. Матушке от меня поздравления передай, такого красавца вырастила.
Орк смутился, кивнул и увидел Таню, тенью следовавшую за княгиней.
— Доброго вечера, кузина, — он улыбнулся ей как старой знакомой и снова обратился к Марье Алексевне: — Матушка просила сказать, что вышивка уже готова, скоро пришлёт вам с оказией.
— Спасибо, Петруша. Дедушке от меня пожелание здоровья, мало кто в наши времена может похвастать мафусаиловым веком.
— Он часто вас вспоминает, очень ждёт вас на сто одиннадцатый день рождения.
— Если смогу, обязательно приеду, но не обещаю.
Орк откланялся, ещё раз кивнув Тане, и растворился в толпе.
— Я же говорила, — тихонько усмехнулась Марья Алексевна. — Таню сразу за свою принял. Очень у неё дворянские черты.
— Ваша правда. Скажите, действительно их дедушке сто одиннадцать?
— Врёт, конечно. Восемьдесят ему, не больше. Я его ещё мальчиком помню, вот таким. Но пусть говорит,
