Алхимия наших душ - Рацлава Зарецкая
— Где я? — хрипло спросил он, почему-то глядя на Страха.
Высший немного растерялся и принялся мямлить что-то нечленораздельное, но его прервал холодный тон Эмили.
— Можете все уйти, дальше я сама.
— Ты сотрешь ему память? — тихо, чтобы не услышал юноша, спросила Совесть.
— У меня нет выбора.
Цокнув языком, Совесть кивнула Страху и Тэ и шагнула к двери. Мужчины последовали за ней.
Оставшись наедине с юношей, Эмили подошла к кушетке. Ее взгляд встретился с до боли знакомыми светло-зелеными глазами, и женщина ощутила, что ее сердце забилось быстрее. Подобного с ней не случалось уже очень давно, и Эмили думала, что больше не случится. Она почти была уверена, что ее сердце превратилось в кусок льда, который уже не сможет растопить даже пронзительный взгляд Алена.
Почему же теперь, когда на нее смотрел этот мальчишка, пульс Эмили вырос в два раза? Может, причина в жалости? Да, скорее всего, именно в ней все дело. Мальчишка настолько жалок, что сердце дрогнет у любого — даже у тысячелетнего жнеца смерти.
— Когда ты вышел из книжной лавки, то потерял сознание. Я помогла тебе, и теперь ты должен уйти домой, — четко произнесла Эмили, полностью сосредоточившись на глазах юноши.
Моргнув, он склонил голову на бок и произнес:
— Зачем вы врете? Я убегал от коллекторов, но они настигли меня на кладбище и принялись избивать. Потом появились вы и спасли меня. — Зеленые глаза мальчишки расширились, и он принялся крутить головой по сторонам: — А где девушка? Призрачная девушка в платье? Вы же ничего с ней не сделали?
От удивления у Эмили приоткрылся рот.
— Почему не получилось? — пробормотала она, глядя на юношу как на новый непонятный экспонат в музее.
— Что не получилось? — тут же переспросил он. — Убить призрака? Или что вы, жнецы, делаете с душами умерших?
— Забудь, что я жнец! — воскликнула Эмили, вложив в эти слова всю свою силу. — Забудь все!
— Почему вы просите меня все забыть? — раздраженно произнес юноша. — Вы спасли меня, назвались жнецом смерти, а теперь просите все забыть? Да черта с два! Я теперь многое начал понимать. Например, почему в лавке не бывает призраков. И сны, что мне сняться, теперь обрели некий смысл.
— Сны? — озадаченно переспросила Эмили. Затем, осознав еще один факт, задала новый вопрос: — Ты видишь призраков?
Юноша устало потер глаза. Задев пальцем разбитую скулу, он сморщился и прошипел несколько ругательств. Эмили терпеливо ждала его ответа.
— Да, я вижу призраков, — наконец сказал юноша. — И когда они это осознают, то преследуют меня. Только в вашей лавке я могу отдохнуть от них. Я думал, что это какое-то аномальное место, но теперь все понял. Если вы — жнец, то призраки вас боятся. Поэтому я и не видел их рядом с вашей книжной лавкой. Возможно, поэтому вы мне и снились — чтобы я понял, что рядом с вами безопасно. — Юноша вдруг улыбнулся такой светлой и красивой улыбкой, что у Эмили по спине пробежали мурашки. — Меня зовут Стефан Легран.
«Я знаю», — хотелось сказать Эмили, но она словно дар речи потеряла. Смотрела на Стефана и не могла оторвать от него взгляда.
— Что за сны? — наконец хрипло спросила Эмили, с трудом ворочая языком. Да что с ней происходит? Она как будто превратилась в глупую малолетнюю героиню молодежных романтических сериалов, которые так любят Тэ и Джен.
Стефан внимательно уставился на Эмили, словно раздумывая, стоит ли рассказывать ей.
— Сны о… тебе, — Стефан неожиданно перешёл на «ты», что немного покоробило Эмили, однако она не сделала юноше замечание. — Я начал видеть тебя с тех пор, как ты спасла меня от призрака десять лет назад. Помнишь?
— Нет, — соврала Эмили.
На самом деле она помнила этот день так хорошо, словно он был только вчера. Даже её первая встреча с Аленом — настоящим Аленом — почти стерлась из памяти, как и их первый поцелуй, их свидания, день их побега и его смерти. Даже воспоминания о последующих встречах с другими версиями Алена были подобно пожелтевшим от времени фотографиям — лица мутные, фон весь в пятнах и не разобрать, какое было время года. Однако тот день, как и день совей смерти, Эмили почему-то запомнила.
Ах, если бы она тогда пригляделась и увидела эти светло-зеленые глаза…
Что бы тогда было? Она бы поверила в то, что маленький дрожащий от страха мальчик — это Ален? Она и сейчас-то с трудом в это верит, а тогда бы тем более не поверила…
Стефан печально усмехнулся. Этот звук вывел Эмили из задумчивости.
— Ну, разумеется. Разве могут помнить всякие мелочи такие, как ты…
— Как я? — переспросила Эмили непонимающе глядя на Стефана.
— Волшебные существа, — благоговейно произнес юноша.
— Какие еще волшебные существа? — раздраженно воскликнула Эмили. — Я, по-твоему, единорог что ли? Или фея?
Мальчишка выводил ее из себя, и Эмили заключила, что именно из-за раздражения участился ее пульс.
Поняв, что именно он стал причиной ее раздражения, Стефан виновато потупился.
— Что ж, пожалуй, мне надо идти, — пробормотал он.
— Да, уходи. И попрошу тебя больше сюда не приходить. — Эмили сложила руки на груди и отвернула голову к окну, тем самым давая понять, что разговор окончен.
— Совсем? Даже за книгами?
— До этого ты не покупал ни одной книги, так что да, совсем, — отчеканила Эмили.
Она не смотрела на юношу, но из-за его расстроенного голоса она четко представила, как он с потерянным видом смотрит на нее.
— У меня не было лишних денег, — прошептал Стефан, словно сознаваясь в чем-то постыдном. Собственно, бедность — это постыдно. Кому как не Эмили об этом знать.
Боже, как же он похож на нее в юности…
— Я давно хотел купить что-то для брата. Он очень любит растения.
— У тебя есть брат? — Эмили невольно повернулась к Стефану. Она вовсе не хотела спрашивать про его брата, но слова слетели с ее языка так быстро, что она даже не поняла этого.
Лицо юноши оживилось. С легкой улыбкой он кивнул.
— Его зовут Жан. Кроме друг друга у нас больше никого нет. Поэтому я очень благодарен за помощь. Не представляю, что бы с ним могло стать без меня.
Эмили остро ощутила сочувствие. Ей вдруг захотелось пожалеть этого юношу, приобнять и сказать, что теперь все будет хорошо, что он справится и…
Что «и»? Что теперь она будет с ним? С чего это вдруг? Кто он ей такой? Подумаешь, дважды спасла. Она — жнец смерти, а не
