Бесплодная селедка - Федор Галич
— Работник дельфинария, когда хочет похвалить сына, швыряет в него селедкой!..
— Пить тебе надо бросать, — обеспокоенно посоветовала неуклюжему «стендаперу», селёдка, услышав вместо весёлой комедии какой-то несвязный между собой, ужасный бред. — Или курить поменьше. Что за дерьмо ты в себя вдыхаешь? Марихуану? — строго спросила приверженка здорового образа жизни и, переведя взгляд на валяющуюся на столешнице стиральной машины распечатанную пачку, стала щуриться, пытаясь прочитать информацию о содержимом в ней «продукте».
— Сушёные плавники глупых селёдок, потерявших чувство юмора, — обиженно произнёс Аркадий Вениаминович и, демонстративно прикурив вынутую из пачки сигарету, выпустил «струю» едкого дыма в серебристую хамку.
ГЛАВА 8
— Прости меня, мой господин, если я не усекла того момента, где нужно было смеяться в твоём анекдоте, — поморщившись от неприятного запаха, искренне извинилась перед расстроенным собеседником селёдка за нечаянно принесённые ему оскорбления, резко сменив нравоучительную риторику на толерантную. — Видимо, у нас с вами по-разному развито чувство юмора и то, что смешит вас, нас пугает. И это нормально. Ведь у нас с вами разные цивилизации. У нас — подводная. У вас — надводная. Соответственно, и восприятие у нас кардинально разное.
— Ладно, не загоняйся, — быстро «зарыл топор войны» Аркадий Вениаминович, не видя смысла долго дуться на убогое существо с абсолютно чуждым ему менталитетом. И, чтобы поскорее забыть о ссоре, произнеся тост «За примирение!», отпил из бутылки огненной жидкости.
На какое-то время в ванной комнате воцарилась тишина.
Аркадий Вениаминович, погрузившись в раздумья, молча, курил. А селёдка, чтобы не мешать мыслительному процессу своего хозяина, плавно погрузилась в воду и проплыла пару кругов по ванне, насыщая влагой свой подсохший во время разговора организм.
Когда бодрая и намокшая физиономия селёдки вновь высунулась из воды, Аркадий Вениаминович стоял на коленях перед ванной и довольно улыбался.
— Ты вспомнил ещё один смешной анекдот? — пессимистично поинтересовалась рыба с плохим чувством юмора и, чтобы опять не попасть впросак, приготовилась заливисто хохотать, как только пьяный «стендапер» снова пошутит.
— Да, нет, — поморщившись, отрицательно замотал головой Аркадий Вениаминович, продолжая улыбаться. — Я придумал, как спасти твою честь. Чтобы ты смогла вернуться домой с высоко поднятой головой и метануть там, при всех, икру.
Напрягшаяся рыба, приняв этот набор несуразных слов за очередную неудачную шутку, на всякий случай, услужливо взирая на окончательно свихнувшегося хозяина, нервно захохотала.
— Я понимаю, что ты не веришь в это, и думаешь, что я «гоню». Но я всё продумал! — ликуя в душЕ, радостно сверкая глазами, тараторил Аркадий Вениаминович, поражаясь своей находчивости. — Ты, даже, не представляешь, как легко можно решить эту проблему! — задыхаясь от головокружительного успеха, визжал возбуждённый спаситель и «страж» рыбьей чести. — Это у вас под водой запрещено лечить бесплодие. А у нас-то, на земле, как говорится: «НА ЗДОРОВЬЕ!» Я отнесу тебя знакомому ветеринару, он разрежет тебе пузо, «заправит» тебя икрой и зашьёт пузо обратно. Ты вернёшься под воду и «вывалишь» всё это из себя, ВСЕМ НА УДИВЛЕНИЕ. А если мы заправим тебя красной икрой или чёрной осетровой, то ты можешь вообще стать подводной «девой Марией», которой будут поклоняться все подводные обитатели.
— Всё понятно, — грустно промолвила селёдка, обреченно потупив взор. — Ты придумал эту глупость, чтобы не плыть со мной в море. А это значит, что мой план провалился.
— Почему, глупость-то? — огорчённо запсиховал Аркадий Вениаминович, нервно разведя руки в стороны.
— А как ты себе это представлял? — саркастично задала риторический вопрос автору «гениальной» идеи, расстроенная рыба. — Ты приходишь к своему знакомому ветеринару с селёдкой, сообщаешь ему, что она говорящая, и просишь его «вшить» в эту селёдку икру, чтобы излечить её от бесплодия. Потом ты подробно ему рассказываешь о том, почему излечение от бесплодия так важно для этой несчастной селёдки и про вынесенный ей морским судом смертный приговор. После чего, твой знакомый ветеринар незаметно звонит в психушку, тебя в усмирительной рубашке увозят в больничку, а меня (в рассоле) в ближайший ресторан.
— Да-а-а, — с ужасом осознал недальнозоркий «защитник природы» то, что его «спасательная операция» была обречена на провал и, тяжело вздохнув, «повесил» нос.
— Не горюй, — подбодрила изобретателя бесполезных идей, вежливая рыба. — Твоя же жизнь не закончится, если ты не уплывёшь со мной под воду и не женишься на Русалке. У тебя есть своя отдельная квартирка, стабильная работа, верная подруга ВОДКА. Живи да радуйся простым и скромным бытовым вещам. А обо мне и о царстве морском, забудь. Мне действительно приятно, что ты так рьяно участвуешь в моей судьбе и пытаешься меня спасти. Но если ты это делаешь, опираясь на мудрое изречение «МЫ В ОТВЕТЕ ЗА ТЕХ, КОГО ПРИРУЧИЛИ», то я снимаю с тебя всю ответственность за твой благородный поступок и прошу не спасать меня второй раз. Мне достаточно и первого раза. И я искренне благодарна тебе за него. Ты, как минимум, продлил мне жизнь на пару дней. А это, с учётом того, что наш век намного короче, чем человеческий, для селёдки не такой уж и малый срок. А если ты меня не съешь, а отнесёшь в зоомагазин, то я, быть может, проживу в их аквариуме ещё сколько-то дней. Правда, с ними я разговаривать про Русалок и Морских царей точно не буду. Слишком опасно для нашей подводной цивилизации. Одному-то тебе точно никто не поверит, а вот с другими свидетелями, мои уникальные способности превратятся из пьяного бреда одного человека в реальный и неопровержимый факт, что автоматически толкнёт человечество на поиски дополнительных доказательств подводной цивилизации. А я хоть и приговорённая к смерти, прОклятая рыба, но я никогда не подвергну опасности своих многочисленных сородичей и наш идеальный подводный мир.
— Я бы на твоём месте не торопился с выводами. Я, между прочим, для себя ещё не решил: поплыву я с тобой или нет. Так что не «беги впереди паровоза», — важно заметил Аркадий Вениаминович, напоминая гостье о том, кто в этом доме хозяин. После чего вальяжно воссел обратно на «трон» из грязного белья, затушил наполовину выкуренную сигарету и, отбросив в сторону забракованную идею «с зашитой в брюхо икрой», принялся размышлять над новой, более «живучей» идеей.
Просидев, молча, около двух минут, Аркадий Вениаминович взмахнул рукой, словно дирижёрской палочкой, и с сожалением воскликнул:
— Э-э-х, был бы я помоложе и покрасивее, то я бы дал жару вашим Русалкам! А сейчас, боюсь, не потяну я их пылкий
