Как стать злодеем в Габене - Владимир Торин
Этот человек трясся от холода, широкое морщинистое лицо посинело, из приоткрытого рта вырывался голубоватый пар, треугольная бородка покрылась снегом.
Убийца ее отца… так она когда-то думала. Тогда Зои мечтала встретить его, сжать пальцы на его шее. Ей часто снилось, как она спрашивает: «Зачем ты убил его?» – и только хрипы вырываются из его перекошенного рта. Но потом… кое-что изменилось: она выяснила, что этот человек – такая же несчастная жертва обстоятельств, как и ее папа. И все же он причастен к тому, что произошло.
Она не хотела его видеть – все внутри сжалось, как только их взгляд встретился. В черных глазах этого человека застыл страх: что она предпримет? Вот только Зои Гримм ничего не собиралась предпринимать.
Она не хотела приходить, и тем не менее сказала:
– Я не могла не прийти.
Он кивнул.
Зои продолжила:
– У меня нет времени. Очень много дел, мистер Безнадега.
Собеседник поморщился: он ненавидел, когда она его так называла.
– Я знаю, что вы вините меня, мисс Гримм.
– Нет, – солгала Зои. Умом она понимала, что этот человек ни в чем не виноват, но если бы только папа не связался с ним… сейчас он был бы жив.
– Вы знаете, что мне очень жаль профессора Гримма. Он был хорошим человеком. Он хотел мне помочь…
– Но ему не удалось.
Мистер Безнадега промолчал.
Зои стиснула зубы.
– Вы позвали меня, чтобы в очередной раз выразить ваши сожаления?
– У меня для вас есть кое-что, – сказал этот человек, достав из кармана небольшую коробочку.
– Мне от вас ничего не нужно, – отрезала она.
– Прошу вас, я сам его сделал. Специально для вас. Уверен, вам понравится.
Собеседник Зои выглядел таким жалким, что она просто не смогла его прогнать или хотя бы удалиться с неприступным видом. Тем более он сказал заветные слова: ей должно было понравиться.
Зои схватила коробочку и, поднеся ее к уху, встряхнула. После чего запустила ногти под крышку и подняла ее. В тот же миг из коробочки на пружине выпрыгнул резной кукольный Крампус и мерзко захихикал: «Вы вели себя очень плохо в этом году!»
– Очень смешно, – угрюмо сказала Зои.
– Вам нравится, мисс Гримм?
– Я просто без ума, – безэмоциально сказала Зои, засунув Крампуса обратно в коробку, а саму коробку спрятав в карман.
– Что-то еще? – грубо спросила Зои, чувствуя, как ее затягивает тоска. Тоска – это плохо. Тоска – вредно. Злодеи не должны – не могут! – позволить себе тосковать.
Ее собеседник потер руки.
– Сегодня?
– Да.
– Я вам благодарен.
Зои сжала зубы.
– Я делаю это не ради вас. Я просто довожу до конца то, что пытался сделать мой папа. Если у вас больше нет для меня сожалений или подарков…
– Я просто хотел убедиться. Мисс Гримм…
Зои развернулась и направилась к скамейке, где ее ждал мистер Пибоди. Не дойдя до нее пару шагов, она обернулась.
У стены больше никого не было. Ни ее собеседника, ни – она сглотнула вставший в горле ком – мистера Ели.
На миг ее посетило сомнение: а была ли в действительности эта встреча?
Зои полезла в карман, пальцы сомкнулись на ее единственном новогоднем подарке.
***
Дом по адресу Твидовая улица, 18 выглядел довольно причудливо даже по меркам Тремпл-Толл. Его фасад представлял собой циферблат больших карманных часов: из прорезей фигурных цифр тек теплый рыжий свет, по кругу ползли, отмеряя время, стрелки, а дверь под вывеской «Салон карманных часов Блюмма» формой походила на замочную скважину. Два круглых окна по обе стороны от двери также были выполнены в виде циферблатов, но не часовых, а календарных: один указывал праздничные дни, другой – безпраздничные, дни, когда полагалось впадать в уныние и грустить.
Внутри «Салон карманных часов Блюмма» выглядел под стать фасаду. Его интерьер как раз и отличал, собственно, салон от обычных городских лавок и мастерских. Стены были обтянуты темно-красным бархатом, полированные стекла шкафов-витрин сверкали, в воздух из раструба пульверизатора под потолком раз в пять минут вырывалось облако парфюма.
Особо стоит отметить качество обслуживания в заведении господина Блюмма. К покупателям обращались лишь «Дорогой сэр» или «Дражайшая мадам», им предлагались бокал вина и сигара. Внутри всегда играла музыка, а у стен разместились трюмо и обтянутые кожей кресла, в которых Дорогой сэр или Дражайшая мадам могли с комфортом примерить часы.
Это было почтенное, уважаемое место – здесь не приветствовались те, кто не может позволить себе часы или хотя бы цепочку.
И вот, незадолго до полудня в канун Нового года один из таких «нежелательных типов» и забрел в «Салон карманных часов Блюмма».
– Купите шестеренки! Вы только поглядите, какие здесь есть: зубчатки, крылатки, касатки… хе-хе-хе…
Тощий, долговязый человек в залатанном тонком пальтишке и кривобоком цилиндре наделил господина Блюмма широким полумесяцем улыбки. При этом он отчаянно кивал на содержимое небольшого чемоданчика, который весьма бесцеремонно поставил на стойку перед хозяином салона карманных часов.
Бернард Б. Блюмм, стоявший за стойкой мужчина в вишневом костюме, был похож на автоматона из-за механических рук, частично латунного лица и выдвижных глаз-монокуляров.
Он пыхнул трубкой и выдохнул облако сизого дыма, искоса глянув на горку разномастных шестеренок в чемоданчике. При этом его левый глаз-монокуляр с жужжанием подался вперед на выдвижном механизме, а латунные усы с подкрученными кончиками со скрипом заходили ходуном, что выдавало явное раздражение хозяина салона.
– Мистер Клокво-о-орк, – протянул он, – вы ведь знаете, что у меня всего хватает.
Артур Клокворк давно привык, что его вечно прогоняют, лупят тростями, зонтиками и свернутыми в трубочку газетами. Ему потребовалось собрать всю свою храбрость, чтобы зайти в этот салон. Почти не было шансов, что важный господин Блюмм купит его шестеренки, но надежда не оставляла Артура Клокворка… надежда заработать денег вовсе не на праздничный ужин, а хотя бы на пирожок.Только за это утро продавец шестеренок обходил своими стоптанными туфлями половину Саквояжного района. Он продрог до костей и так сильно проголодался, что живот начал чесаться изнутри, а в чемоданчике по-прежнему было ровно столько же шестеренок, сколько и накануне.
Артур Клокворк понимал, что выглядит в «Салоне карманных часов Блюмма» крайне неуместно, чувствовал на себе пренебрежительные взгляды покупателей, слышал их
