Трепет и гнев - Карла Николь

– Давай так и сделаем. Я за.

– Мы можем сказать вампирам вашего королевства, что вы оба заняты важным, конфиденциальным проектом, – предлагает Джованни. – Мы так делали с отцом в первые дни его болезни, когда держали в секрете, что мама умерла от голода на войне. Никто не задавался этим вопросом, когда я начал брать на себя ответственность – на протяжении многих лет. Так что это должно уладить любые волнения в вашей общине.

– По-моему, звучит неплохо. – Асао встает из-за стойки и направляется к широкому дверному проему. – Позвольте мне показать вам, где ваши комнаты. Вы двое устраивайтесь, а я займусь ужином.

Джованни поднимается из-за стола, Селлина тоже, но они оба останавливаются. Их взгляды устремляются на Харуку. Он сидит, сгорбившись, опираясь локтями о деревянную поверхность, ладонями потирая лицо. Кружка чая, стоящая перед ним, холодная и полная.

Страдание. От него волнами исходит мрак. Селлина в своей жизни уже наблюдала эти тяжелые, вязкие эмоции от другого вампира. Она была молода, но, когда она вспоминает тот конкретный день, печаль, которую она испытала, и ее груз до сих пор сидит в груди как камень.

Селлина смотрит на широкоплечего мужчину, стоящего напротив нее. Мужчина, который ответственен за этот груз.

Глава 8

Лето, 1914 год

Бальный зал искрится от света люстры и радостной энергии. Селлина разглаживает свое струящееся шелковое платье цвета шампанского, нервничая, когда поправляет кружево, спускающееся по изгибу ее смуглого плеча.

Она обводит взглядом переполненную комнату и всех причудливо одетых взрослых, а затем бормочет:

– Где он?

Вздохнув, Селлина решает пойти посидеть во дворе. Ночью сад в поместье клана Бьянки становился волшебным, с его прекрасными мраморными фонтанами и увитыми плющом беседками.

Она делает шаг вперед, и две большие руки обхватывают ее талию. Удивленная, она оглядывается.

– Вот ты где. – Она улыбается, глядя в его яркие орехово-зеленые глаза. – Где ты был?

Она не уверена, но кажется, что с прошлого лета Джованни стал выше по крайней мере на три дюйма. В свои семнадцать лет он возвышается над ней.

Сначала он отвечает на ее открытую улыбку, но затем прищуривается, озорно глядя то налево, то направо, после чего наклоняется к ее уху.

– Скучные дела и военные разговоры со старыми вампами. Я улизнул.

Селлина морщит нос.

– Я буду твоим сообщником. Сад?

Он кивает, хватает ее за руку и устремляется к дверям во внутренний двор в конце комнаты. Селлина крепко сжимает его теплую ладонь. Кажется, она может взлететь от огромного количества бабочек в животе.

Как только они достигают двойных дверей, знакомый голос окликает их.

– Снова сбегаем, да?

Джованни замирает на месте, отчего Селлина неловко врезается в его твердую спину. Они оба повернулись лицом к матери Джованни. Ее иссиня-черные волосы уложены в замысловатую прическу, украшенную великолепными цветами. Она решила надеть сегодня традиционное кимоно, и выглядит невероятно: первая красавица бала.

– Разве ты не должен быть в гостиной с отцом? – спрашивает она, приподнимая бровь с идеальным контуром.

– Мама, я был там, – объясняет Джованни. – Последние два часа… Я просто хотел немного отдохнуть? Пожалуйста?

Ее суровое выражение лица смягчается, появляется понимающая улыбка.

– Hai hai, wakatta wa. Jaa, Otōto mo issho ni tsuretette, ne. Amari osoku naranaide ne[12].

Селлина напрягает свой ум, вспоминая, как мать Джованни учила ее родному языку. Она говорит «да», но им нужно взять с собой Нино, и они должны как можно скорее вернуться. Селлина смотрит вниз на Нино, такого высокого и очаровательного в своем модном костюме. Он молчит, держась за руку матери. Янтарные глаза Нино осматривают комнату, как будто в любой момент что-то может выпрыгнуть и схватить его.

Джованни вздыхает.

– Sì, Madre, ho capito[13].

Он тянется вниз и берет Нино за свободную руку, осторожно подтягивая молчаливого семилетку вперед. Селлина берет Нино за другую руку, он смотрит на нее, улыбаясь, и они втроем выходят в сад.

Луна высокая и круглая блестит на фоне темного, усыпанного звездами неба. В эту летнюю ночь жара приятно ощущается на обнаженных плечах Селлины.

– Когда я дома, она заставляет меня везде брать его с собой, – жалуется Джованни, когда они идут по извилистой дорожке к их беседке. Селлина уже слышит журчание фонтана сквозь кусты деревьев, окружающих их. – Он не мой ребенок – он их. Вы должны заботиться о нем.

Селлина смеется и отпускает руку Нино, смотря на него сверху вниз.

– Тебе нравится проводить время с Джи, верно?

Он кивает, продолжая идти вперед, но улыбка Селлины исчезает.

– Нино, тебе сегодня весело?

– Нормально.

Он пожимает плечами, и сердце Селлины напрягается. Нино не является ее кровным родственником, но с учетом того, что они выросли вместе, он вполне может им быть. По правде говоря, Селлина обожает Нино больше, чем своего родного младшего брата. Козимо – маленький хулиган, а Нино? Он милый. Робкий. Она не знает почему, но она чувствует, что должна присматривать за ним.

– Ты будешь скучать по маме, когда она уедет в Японию на следующей неделе, да? – спрашивает Селлина. Там идет война, и дедушка Нино требует, чтобы его дочь вернулась домой поддержать свой клан.

– Да… – отвечает Нино, его глаза направлены на дорожку перед ними.

Когда они огибают дорожку, взору открывается большой фонтан – мраморный, сверкающий в лунном свете. Вода, вытекающая из искусной скульптуры, почти светится. Нино вырывается из их рук и бежит к фонтану. Он прислоняет ладони к краю, чтобы заглянуть в воду, а затем проводит по ней рукой.

– Он больше не разговаривает, – замечает Селлина. – Раньше он был таким разговорчивым и игривым.

Джованни трет затылок, наблюдая за младшим братом.

– Мы должны были догадаться, что что-то не так. Его поведение резко изменилось… Прошел год с тех пор, как мама узнала и убила дядю, но он все еще ведет себя как маленький испуганный мышонок. А поскольку отец и дядя – близнецы, Нино теперь ужасно ведет себя с отцом – даже не подходит к нему. Я думаю, это ранит его чувства.

Когда она поворачивается, чтобы пройти к беседке, ее платье разлетается в воздухе под легким ночным ветерком. Джованни следует за ней.

– Вот почему твои родители хотят, чтобы ты проводил с ним время, – рассуждает Селлина, придерживая край платья и поднимаясь