Прятки в облаках - Тата Алатова
Она наконец улеглась и, пожелав всем спокойной ночи, плотно закрыла балдахин. Вика последовала ее примеру.
— До мая еще полно времени, Рябова, — едва слышно шепнул Дымов. — Вот увидите, я найду аргументы к той поре, когда надо будет писать заявление о специализации.
— Спокойной ночи, — кротко ответила Маша. Она так и не решилась задвинуть полог и лежала, глядя на погруженную во мрак комнату. Только небольшой светлячок двигался по странице книги Дымова, подсвечивая строки, которые тот читал. Очень медленно двигался, а потом и вовсе замер.
— Перестаньте на меня таращиться, Рябова, — прошипел он.
Их кровати стояли совсем рядом, буквально в метре друг от друга, и девчонки на других концах помещения, укутанные наговорами тишины, которая Аня умело вплела в ткань, не могли их слышать.
— Сергей Сергеевич, — тихонько спросила Маша, — а что вы станете делать, если придет душегубица?
Он отложил книгу, отчего стало совсем темно, покопошился, устраиваясь поудобнее.
— Хотите узнать, закрою ли я вас своей грудью? — раздался невесомый девичий шепот.
— Я думала сегодня, как по-разному все реагируют, когда пугаются. Катя Тартышева завизжала, увидев Вечного Стража. Динка Лерина принялась флиртовать с опасностью. Лена Мартынова швырнула в скелет табуретом, а Арина Глухова даже не заметила его. А как вы поступаете в минуты опасности?
— Не знаю, — серьезно ответил Дымов. — Прежде у меня была довольно скучная жизнь.
— Почему Иван Иванович явился скелетом?
— Это его обычная форма. Изображать из себя человека, как в кабинете Аллы Дмитриевны, ему трудно и долго не получается. Вот почему он так много спит и так редко появляется — чтобы не пугать студентов понапрасну.
— Он действительно умеет читать наши мысли? Для этого была прогулка по общаге?
— Кто знает. Спите, Мария. Если вас придут убивать, то как минимум я вас разбужу.
Она послушно закрыла глаза и, к своему удивлению, увидела перед собой не кровавые картины собственного убийства и не скелет с красным огнем в глазницах. Она увидела Андрюшу с подружками по каждую руку. Так кого он в итоге выберет? И как Маша переживет, если он действительно влюбится?
Глава 07
Глава 07
В эту ночь Маше спалось крепко и спокойно, как будто Дымов в образе хорошенькой Лизы и правда мог встать между ней и убийцей с ножом. Проснулась она как обычно рано, но соседняя кровать уже была пуста.
Удивившись такой прыти, Маша приняла душ, прилежно посмотрела в окно, чтобы оценить монотонный осенний дождь на улице, огорчилась эдакой пакости и нашла в шкафу теплую водолазку.
Дымов-Лиза обнаружился на кухне, где он бурно спорил с Катей Тартышевой о лингвистике. Та, которую все называли вороной, буквально выпрыгивала из своего черного длинного балахона, возмущенная сверх всякой меры:
— Ритм, темп, все это чушь собачья! Главное — емкость!
— Емкость? — Дымов с двумя заплетенными косичками и в пушистом розовом свитере выглядел на редкость саркастично.
— Доброе утро, — проговорила Маша, но ее никто не услышал.
— Экспрессия! Образность! — кипятилась Катя.
— Плавность и легкость, — возражал Дымов. — Почему многие наговоры в стихах? Потому что так запоминать проще. «Гори-гори ясно, чтобы не погасло», «Пекись пирожок, подрумянивай бочок», «Теки, водица, девице напиться»…
— Ни красоты, ни стиля! Вот послушай мое новое: «Взъярись, высь, несись вскачь!»
— И о чем это?
— О любви, разумеется, — процедила Катя с пренебрежением.
Маша содрогнулась. Любовь, где надо яриться, нестись и скакать, ее не привлекала.
Она заваривала себе чай, когда на кухоньку принесла сияющую себя прелестница Дина Лерина. Ее кожа на открытых плечах была усыпана блестками, а каблуки — такой высоты, что Дина казалась на голову выше себя самой.
— Кто это? — спросила она, довольно равнодушно кивая на Дымова.
— Лиза из Питера, — отрапортовала Маша, — приехала писать диплом у Циркуля.
— Хм, — сказала Дина, достала из шкафчика пачку чипсов и принялась ими хрустеть. Она обожала все вредное.
Ворона Катя к этому времени перешла от обычной бледности к вспыльчивой пятнистости:
— Если ты собираешься впечатлить Сергея Сергеевича, тебе лучше проявить бо́льшую индивидуальность! Он ненавидит серость!
— В самом деле? — спросила Маша саму себя.
Не то чтобы она считала себя серостью, но и яркой индивидуальностью не обладала. Не отличаясь особыми талантами в какой-либо области, Маша брала усидчивостью и старательностью. Да и хорошая память выручала.
Однако именно ее Дымов решил отправить на конференцию.
— Странная она какая-то, — вдруг шепнула Дина.
— Кто? — не поняла Маша.
— Да эта… из Питера.
Дымов-Лиза в это мгновение сидел, вольно откинувшись на спинку стула, расслабленный, снисходительный, позволяющий Кате нападать на себя.
— И что с ней не так? — удивилась Маша.
— Посмотри на ее позу, — Дина прищурилась, — ни малейшего напряжения, плечи расслаблены, ладони открыты. Она даже не пытается закрыться от агрессии нашей вороны. Так ведут себя взрослые, слушая детские глупости. Или мужчины-шовинисты, не принимающие женщин всерьез. Эта новенькая очень нетипичная девочка.
— Да ты у нас психолог, — пробормотала Маша, растерянная такой проницательностью.
Дина самодовольно улыбнулась:
— Деточка, если хочешь стать популярной, научись разбираться в людях. Греков, по которому ты так сохнешь, безвольный дурачок.
— Что такое безвольный? — обиделась Маша. — Что такое дурачок? Если ты говоришь о том, способен ли Андрюша вести горящий самолет под крики испуганных пассажиров и при этом распевать веселые песенки, решая про себя уравнения…
— Ого, — развеселилась Дина и сунула Маше в рот чипсину, — ну надо же, как ты раскочегарилась! Все тихони такие, с чертями в омуте.
— Вот что такое образное мышление, Кать! — вдруг воскликнул Лиза-Дымов довольно.
Ворона ошпарила Машу обжигающим взглядом.
— Ну-ну, — процедила она, — и чему вас там в Питере учили только. Ну ничего, Сергей Сергеевич сделает из тебя человека.
— Жду с нетерпением, — ухмыльнулся Лиза-Дымов.
— Очень-очень нетипичная, — прошептала Дина.
— А что вчера Вечный Страж-то хотел? — спохватилась Маша. — С чего он вообще выполз в люди? И почему в женское общежитие?
— Кто его знает, — Катя вроде как обрадовалась смене темы. — Бродил тут, страшный как черт, напугал до смерти.
— А я вот нисколечки не испугалась, — уведомила их Дина. — Есть в нем некоторое очарование
