Канцелярская крыса - Константин Сергеевич Соловьев
Может, дерзкий кэбмэн нарочно завёз его не туда? Ну разумеется, шутка вполне в его дурном вкусе. Взял, и отвёз пассажира к городскому моргу. Выкуси, мол, столичный хлыщ…
— Чёрт знает что, — пробормотал Герти себе под нос, — А шуточка-то, между прочим, обошлась мне в два шиллинга…
Тут он наконец увидел прохожего и, позабыв про всё, устремился к нему.
— Сэр! Уважаемый сэр! Минуточку!
Прохожий остановился. Был это потрёпанного вида мужчина средних лет, сразу удививший Герти своей апатичностью. Глядел он сонно и без интереса, словно весь существующий мир уже явил ему все свои чудеса, так что теперь существование в нём оставалось пустой и утомительной обязанностью.
— Слушаю вас.
— Майринк! Не подскажете, как добраться до Майринка? Похоже, негодяй кэбмэн высадил меня не в том месте. Ушлый такой малый, чтоб его…
— Майринк? Не пудрите мне мозги, вы и так в Майринке, приятель. И если этот Майринк вам не подходит, ничем не могу помочь. Другого такого района в Новом Бангоре нет.
— Вот как? Тогда, должно быть, это какое-то недоразумение. Не подскажете, где я могу найти администрацию?
— Какую ещё администрацию?
— Колониальную, конечно. Какую же ещё?
— Ну, мне-то откуда знать… Не слышал о такой.
Герти отчего-то не хотелось употреблять слово «канцелярия», он уже успел заметить, что это слово отчего-то производит на людей тяжёлое и даже гнетущее впечатление. В какой-то момент ему, человеку мнительному, даже показалось, что слово это и верно отдаёт чем-то жутковатым. Канцелярия. Есть в нём, пожалуй, что-то грозное, пугающее, как в глухом медицинском боксе, внутри которого лежат до поры невидимые хирургические инструменты.
— Мне нужно место, где сидят чиновники, — осторожно сказал Герти, — Секретари, деловоды, прочие. Понимаете?
— Так бы сразу и сказали. Это вам Канцер нужен.
— Что ещё за Канцер?
— Канцелярия, Канцер, не всё ли равно?
Герти не нашёлся, что возразить. На его памяти канцелярию так ещё не именовали. Однако он нашёл, что созвучие отдаёт чем-то жутковатым. Медицинским словечком «канцер[23]», обозначающим губительную смертоносную болезнь…
— Насколько быстро я могу до неё добраться? — спросил он.
— Примерно за половину секунды, если повернётесь. Канцелярия за вашей спиной, вот что.
Герти развернулся. И уставился прямо на фасад серого и жуткого дома, того самого, что походил на старого могильщика. Ещё одна дурацкая шутка. Поразительно, до чего колониальные города набиты доморощенными шутниками. Видимо, тропический климат как-то благотворно на них сказывается…
Герти откашлялся.
— Простите, вы… уверены? Это действительно канцелярия?
Прохожий взглянул на Герти, как на круглого дурака.
— Хотел бы я быть уверен в этом менее. Но увы, ничего не могу поделать. Она самая и есть.
— Благодарю, — сказал Герти, приподняв на дюйм шляпу, — Вы очень мне помогли.
Внутренне недоумевая, он двинулся к зданию, ощущая, как по всему телу под костюмом гуляют холодные и тревожные сквознячки. Здесь должна быть какая-то ошибка. Герти буквально кожей ощущал исходящую от здания эманацию чего-то тяжёлого, липкого и тёмного, похожего на прикосновение пальцев к клоку паутины в подвале. Не иначе, разыгралось воображение, взволнованное чередой новых событий.
Герти знал, что воображение у него излишне живое, даже болезненное, но научился сдерживать его порывы, для чего рутинные канцелярские процедуры были наилучшим средством. Здесь же, в жарком воздухе Нового Бангора, воображение, кажется, стремительно отвоёвывало позиции.
— На случай, если пригодится, ближайшая церковь, Святого Иоанна, в четырёх кварталах отсюда, — крикнул ему в спину прохожий, — Повернёте вот за тем углом и идёте дальше, там увидите.
Это несколько удивило Герти и даже заставило сбиться с шага.
— Зачем мне может понадобиться церковь?
— Ну… — тот пожал плечами, — Например, сможете поставить свечку, если выберетесь из этого здания живым.
Прохожий зашагал по своим делам, и Герти мысленно обозвал его ослом. К тому, что граждане относятся к чиновникам без излишнего почитания, он уже привык. Но на острове, судя по всему, за административным аппаратом и в самом деле укоренилась какая-то дурная слава. То-то все встреченные им люди при одном лишь упоминании канцелярии тушевались, словно он говорил о чумном карантине.
Приближаясь к канцелярии, Герти беззаботно вертел головой и даже насвистывал нарочно бодрую мелодию. Между тем, каждый шаг давался ему изрядной ценой. Он ощущал себя так, точно двигается по морскому дну на огромной глубине, и с каждым шагом глубина эта увеличивается, отчего перед глазами всё более темнеет, воздух становится всё труднее пропихнуть в лёгкие, а на позвоночник давит многотонный столб воды, вот уже и позвонки жалобно затрещали…
Джентльмен в саржевом костюме (2)
Вблизи дом производил ещё более гнетущее впечатление. Окна его, узкие и редкие, оказались забраны тяжёлой чугунной решёткой. Каменная шкура, издалека выглядящая серой, вблизи обнаруживала сходство с кожей покойника, на которой трупными пятнами высыпали многолетние проплешины. Водосточные трубы, изломанные и ненадёжные, тянулись вверх уродливыми жестяными деревьями.
Должно быть, ужасно работать в этом здании ежедневно, подумал Герти, оно ведь подавляет всякую работу мысли. Нелепый архаизм. На континенте административные здания давно уже строят в совершенно другом архитектурном стиле, они просторны, светлы, хоть и строги контурами. Эта же каменная уродина, вероятно, перекочевала с тех времён, когда каждая администрация была одновременно и крепостью и тюрьмой и пыточным арсеналом, явственно внушая всему окружающему величие Британской Короны.
Под стать была и дверь. Окованная бронзой, без всяких украшений, с литым молоточком, она должна была весить фунтов с триста. И, конечно, она была заперта. Это почему-то обрадовало Герти. Радость была какая-то постыдная, напоминающая радость школьника, прогулявшего дневной урок. Канцелярия закрыта. Что ж, ничего не поделаешь, придётся уходить. Он вернётся сюда, скажем, завтра и… «Нет уж! — рассердился Герти, железной рукой подавив эту мимолётную и трусливую радость, — Никуда я не уйду. Местечко и верно немного мрачновато, ну так и ты уже не сопляк, мистер Уинтерблоссом! Нельзя ставить себя тряпкой с первого же дня, иначе всё время об тебя будут вытирать ноги. Вперёд!».
Он прикоснулся к дверному молоту и ощутил, как его ладонь делается такой же холодной, как сам металл. Удивительно, и это при такой-то жаре… Он постучал. Два удара получились решительными и мощными, третий коротким и неуверенным.
Канцелярия молча ждала, из её каменных внутренностей не доносилось никаких звуков, свойственных всякой канцелярии Её Величества и досконально изученных Герти на прежнем месте службы. Не было слышно дружного стука печатных машинок, которые утвердились в кабинетах, как пулемёты в траншеях, и слаженно поливают неприятеля беглым огнём. Не доносились оживлённые восклицания курьеров и кокетливые замечания секретарш. Словом, вообще никаких звуков из канцелярии во внешний мир не поступало.
Поэтому Герти едва не вскрикнул от неожиданности, когда дверь, завизжав металлическим голосом, вдруг приоткрылась.
Изнутри, как из погреба, дохнуло тяжёлым, прелым, застоявшимся. Скверный влажный запах земли,
