Мне его подарили! Дом-портал 2 - Мартиша Риш
- Садись с нами за стол. Досточтимые мастера переночуют и утром отправятся домой.
- Фух, - Гонз стер пот со лба.
- Можно мы на порожке переночуем, нам так привычней. Душно очень, - Грыг посмотрел на меня с такой мольбой в глазах, что я чуть не согласилась.
- С той стороны двери. Очень уж сладок запах вашего сада.
- Я могу натянуть гамаки от двери дома до ближайшего дерева, - радостно вызвался Альер.
Так приятно, когда мужчины находят общий язык и с такой заботой бросаются помогать друг дружке.
- Еще того лучше, если эльтем дозволит нам провести эту ночь в саду, - зубы Гонза отчетливо стукнули друг о друга.
- На пороге по эту сторону двери, - осёк брата Грык. Поспим до утра. В два часа ночи первая заря разгорится и в путь.
- Так не видно же ни черта? Жужка лапы себе...
- Я впереди пойду с факелом, - Грык был полон странной решимости, - Лучше в час ночи выйдем. Самое время! Если эльтем позволит.
- Как вам удобно, так и делайте. Я нисколько не возражаю.
- Благодарю за чудесный ужин.
Альер развернул полотенчико со своей миски, водрузил ее на стол, сам устроился с видом победителя в кресле. Не понимаю, почему его поведение так изменилось? Будто бы он и гномы успели что-то обсудить прямо при мне, а я это упустила.
- Бери хлеб, без него не так вкусно.
- Благодарю вас за бесконечную заботу обо мне, эльтем, - произнес невольник достаточно мягко.
Я даже не поняла, обидеться мне или нет? Денис при помощи такой фразочки обычно шутил надо мной, укоряя в излишней опеке. Но невольник вроде остался серьёзен. Быть может, он и вправду благодарен мне? Надеюсь.
Гномы потупились, и тут грянул гром. Показалось, что на дом налетела настоящая буря. Гонз сорвался со своего места, бросился к двери.
- Простите, эльтем.
- Жужичка, мы тебя в одеяльца завернем. Эльтем, не станем утомлять вас собой! - Грык засеменил следом за братом.
Глава 7
Я улыбнулся, когда понял, что эльтем в свой дом пригласила всего-навсего мастеровых. Сразу стало спокойнее на душе и как будто глыба отлегла от моего сердца. Я ловлю на себе лукавые взгляды темной эльфийки, она так просто ведет себя за столом, с явным наслаждением ест простую гномью похлебку, отламывает куски грубого хлеба. Я смотрю на эту женщину и никак не могу наглядеться. Знать бы, сколько других мужчин могут сейчас заявить на нее свое право? Или я один?
Ревность туманит рассудок, и это так странно. Неужели я испытываю к своей хозяйке нечто большее, чем благодарность? Неужели смею надеяться на толику ответного чувства с ее стороны. Я теперь невольник, отреченный от своего рода, человек, даже не светлый эльф. Быть может, красив, но не слишком. Это на эльфов нельзя наглядеться, на их сказочную красоту. Или на истинную красоту Диинаэ. Ее обаяние пленит хуже сетей, я и вкуса еды не ощущаю, бледнею, краснею, отвожу в сторону взгляд... словно юнец. Нет, скорей уж мотылек, который летит на огонь, точно зная, что тот обжигает и от его крыльев вскоре останется только пыль. Сердце и то погибнет в огне. Все, что останется мотыльку – секундное счастье. Огонек светильника погубит еще многих, но один миг он будет светить только для этого мотылька.
Нет хуже судьбы, чем та, которую навязали некоторым мужчинам эльтем. Если дроу понимает, что связь могла бы принести ей долгожданное бремя, любовника берегут. Родится девочка – ничто и никто не посмеет навредить отцу юной эльтем. Он поселится в личных покоях, сможет заботиться о своем ребёнке... И будет видеть всех тех других, с кем станет делить ложе его любимая женщина.
Нет, лучше уж познать страсть дроу и погибнуть, чем так. Гномы бледны, бедолаги, они и не догадывались, в чей дом их заманила шутница-судьба. Мечтают спать на пороге дома. Я удивлен, что эльтем выделила обоим гаремные комнаты на эту ночь. Может, она хотела вынудить меня ревновать? Выудить из меня слова признания ее власти не только над моим телом, но и над сердцем? Не знаю.
За окном раскатился удар грома, гномы вспомнили о своей драгоценной, а я о камнезубе. Это удар его крыльев пронзил вечерний воздух. И как же мне не хочется теперь выходить во двор! Ясно, что от любимицы гномов ни черта не осталось. Эльтем, похоже, тоже не понимает, что именно произошло, идет к двери как ни в чем ни бывало, улыбается. Я хочу заслонить ее от вида чужого горя, понимаю, что это глупо. Кто знает, какие битвы видела эльтем за свою жизнь, скольких она погубила? И все равно заступаю ей путь. Диинаэ на меня налетела, скользнула ладошкой по моей обнаженной груди. Чуть задержала пальцы на животе, остро-прохладные, тонкие, увенчанные крохотными ноготками. Меня бросило в жар, хочется продлить мгновение, дать ей задержать руку чуть дольше, показать, что я по доброй воле своей, по своему желанию готов разделить с нею грядущую ночь, чем бы она ни закончилась для меня самого. Щеки женщины чуть розовеют, я позволил взять в свою руку ее запястье.
- Эльтем, - хриплю я, не зная, как выразить свою волю, что сказать, как дать понять мои мысли. Диинаэ заглянула в мои глаза, будто прочла в них что-то, закусила губу, чуть кивнула или... просто склонила голову? Обошла по кругу меня, будто побрезговала? Или просто стремится скорее выйти во двор. Черт, там же эта, как ее? Жужелица! Вон и гномы орут на два голоса.
- Диинаэ, вам...
- Все потом, - эльтем прошла мимо меня на крыльцо. А я горю не то от стыда, не то от ее согласия, а может, отказа? Впервые вот так предложил себя достойной женщине. Если она это вообще поняла. Черт!
*** Гномы скачут кругами у того места, где паслась их красавица, вскидывают вверх руки и орут на два голоса. Камнезуб нахохлился, сделал из крыльев подобие шалаша, из которого наружу торчит нахальная морда. Сорняки в моем саду исчезли все! Подозреваю, что и не сорняки
