Записки нечаянного богача – 3 - Олег Дмитриев
— Это как минимум. Мне иногда кажется, что на триста, а то и на все пятьсот, — да, частенько думалось именно так.
— И ведь не врёшь опять, — с легким удивлением покачал он головой.
— Не вру, — вздохнул я.
— Давай завтра ещё погуляем по берегу, искупаемся, может и в волейбол вас вздуем, — он снова улыбнулся, — а послезавтра полетишь в Могилёв утром. Как раз завтра предупредишь друзей своих. Ланевскому-то, чувствую, нужно обязательно будет тебя там встретить, родня как-никак из загранкомандировки возвращается. Триста лет, это же надо…
— Хорошо, Михаил Иванович. Спасибо Вам большое за всё.
— Тебе спасибо, Дима. Я как-то с тобой чаще стал вспоминать, что не в деньгах счастье, — неожиданно вздохнул он, но тут же вернул свой обычный образ собранного и полностью уверенного в себе человека.
— Тогда доброй ночи. До завтра, — сказал я. И мы разошлись в разные крылья дома, который и вправду был и уютным, и тёплым, в самом лучшем смысле этого слова.
* * *
* Mary Gu — Сокровище https://music.yandex.ru/album/33510327
** «Маньяна» — исп. «завтра». Это не просто слово, а образ мышления и жизни, отражающий местный менталитет. Способ сказать, что то, о чем вы просите человека, он, может быть, сделает завтра, послезавтра, через неделю, а может быть, и не сделает никогда.
Глава 5
Полеты наяву. Старые сказки оживают
С утра зашли к дону Сальваторе с доньей Марией, жёны — кофейку утреннего испить, дети — молока с хлопьями и соку с сэндвичами, а мы с мощным стариком — и вот тут вполне могли бы проситься и пиво, и херес, и даже кальвадос, пожалуй — но мы взяли по стакану минералки с лимоном и встали возле перил. Второв с тайным президентом галеонных спасальщиков о чём-то вполголоса переговаривались, но судя по тону, проблем не было, просто рабочие вопросы какие-то обсудили.
Антон при помощи переводчика в телефоне пытался заказать у Марии Сергеевны булочек с корицей, которые так нам понравились в прошлый раз. О том, что кузина серого кардинала говорит по-русски лучше него, он не знал. И никто не знал, кажется. Мне Михаил Иванович дал понять, что не стоит нарушать инкогнито доньи Марии, и я не стал выяснять, зачем да почему. Поэтому наблюдал сценку «общение немого с глухим при помощи современных средств коммуникации» без каких бы то ни было эмоций на лице. Лишь вздрогнул, когда двоюродная сестра мощного старика хитро подмигнула мне, убедившись, что никто не смотрел на неё в это время.
А потом пошли на пляж. Волейбол удался чуть лучше — Второвы раскатали нас не с таким огромным отрывом по очкам, как раньше. Наверное, за недельку — две сборная Волковых поднатаскалась бы получше. Но планы были другие. И, как совершенно справедливо отметила Мария Сергеевна — детали. Всегда были детали.
День пролетал как из пушки — казалось бы, вот только что завтракали, а уже и ужин подкрался. Но сегодня он был не дома и не в кафе. Прямо на берегу стоял приличных размеров белый шатёр, как из сказок про Шамаханскую царицу, украшенный уютно горевшими тёплым оранжевым светом гирляндами. На двух стенах шатра красовались круги, разделённые на две половины. Внутри, вопреки ожиданиям, не стояли длинные белые столы, не высились над ними сложенные высокими конусами салфетки, и не ожидали возле входа предупредительно-вежливые официанты. Столы были, но вдоль стен, и уставлены были какими-то закусками. Стулья стояли в центре, полукругом, перед большим экраном для проектора. Видимо, ожидалось какое-то кино.
До шатра мы шли пешком — благо, до берега было минут десять неторопливой ходьбы. Такое расположение домов принято называть «второй линией». Дочки, сидя на плечах, распевали песни-джинглы каких-то новомодных корейских мультфильмов, которые тут крутили на детском канале. Их вовсе не смущало незнание ни испанского, ни корейского — главное погромче, чтоб у отцов начало звенеть в ушах. Мальчишки обсуждали завтрашний футбольный матч, и, вроде бы, даже планировали посмотреть его в одном из прибрежных баров. Том, где было полно шумных отдыхающих со всей Европы, возрастом ближе к ним, чем к нам. Жены говорили о какой-то выставке в Кадисе, куда планировали съездить на днях, а после неё — пройтись по тамошним магазинам. Молчали, кажется, только четверо — мы с Михаилом Ивановичем, Фёдор, бесшумно шагавший рядом, и Атлантический океан. Сегодня он был неожиданно тихим. Будто прощался с кем-то.
«Волков! Ты заколебал!» — рявкнул внутренний скептик голосом Тёмы Головина. «То тебе шумно, то тихо, то дует, то ещё чего-нибудь! Уймись уже!». Я был согласен с ним. Но в то же время не мог игнорировать странное чувство опасности, очень похожее на то, что одолевало перед визитом в проклятый особняк Толика.
— Пап, а ты скоро вернёшься? — неожиданно спросила сверху Аня, перестав петь на середине куплета.
— Да, Анют, скоро. Постараюсь за неделю обернуться — и к вам обратно. Ты, наверное, тогда меня вплавь обгонишь уже, у тебя же с каждым днём всё лучше и лучше получается, — нехитрая лесть заставила дочь гордо выпрямится и широко улыбнуться. Не знаю, как это произошло, но её улыбку я почуял затылком.
— А мне сегодня ночью дядя приснился, у него настоящий щит был и большая сабля! — вдруг вспомнила она.
— Рыцарь? — спросил я, изобразив интерес.
— Нет, лыцари все в доспехах, а он просто в каком-то пальто был и в сапогах. А щит красивый — красный такой, с тремя полосочками. А сверху там волк, тоже красный. Я запомнила потому, что ты же говорил, что волки нам родня, правда?
— Правда, родня, — ответил я, кажется, лишь чудом не сбившись с шага и сохранив спокойный тон в голосе. То, что Ане приснился кто-то из Волков-Ланевских, мягко говоря, обеспокоило. — И чего говорил тот дядя во сне?
— Сказал, что я красивая и умная! — и я снова почувствовал, как она завозилась на плечах, принимая, видимо, ещё более горделивую позу. — И ещё что-то про солёную землю.
— Шляхта — соль земли? — предположил я.
— Точно, точно! Пап, а шляхта — это кто?
— Раньше люди делились на несколько групп, — начал я, заметив, что Второв с Машей на
