Семь дней до Апокалипсиса - Дмитрий Чайка
— А как я ее тебе покажу? — удивился Лёха. — Она же невидимая!
— Вот дубина, просто представь, что она появилась.
— И все? — удивился Петров, любуясь на пентаграмму, что ярко засияла на ладони.
— Ну, точно, всю меня выкачал, скотина, — уныло сказала Лилька. — Вон как горит.
— Да не выкачивал я тебя, — запротивился Лёха. — Что ты заладила?
— А ты что, решил, что это ты сам такой могучий? — язвительно сказала девушка. — Ты давно десять раз за ночь исполнял?
— Да нет, никогда такого не было, — честно признался Лёха. — Я думал, что это из-за тебя. Ты же просто необыкновенная.
— Правда? — широко раскрыла прекрасные глаза Лилька, вновь став похожей на саму себя. — Ой, ты такой милый, Лёшенька!
— А то! — заявил довольный Лёха.
— Только это ни хрена не меняет! — жестко вернула его на землю девушка, постукивая острыми когтями по полированной грядушке кровати. — Аэлита Наумовна с меня шкуру спустит. И это совсем не фигура речи, поверь.
— Так, давай, как на духу. Кто такая, откуда и зачем? Чистосердечное признание учитывается на суде, — взял ее в оборот Лёха.
— Мусор, что ли? — тоскливо спросила Лилька. — Вот ведь угораздило меня. Надо было в Сочи ехать. Вот я дура, все-таки.
— Рассказывай, — грозно сказал Лёха, начав с беспроигрышного оперского захода.
— Да что рассказывать-то? — сжалась в комок Лилька.
— С самого начала рассказывай. Вот с этого можешь начать, — и Лёха бросил на постель фото голой Елены Троянской.
— Эй, эй, начальник, ты это на меня не вешай! Я за это уже отсидела. Четыреста лет, от звонка до звонка. А Трою не я сожгла, это греки там перепились, и безобразничать начали. И вообще, я не виновата, что троянская таможня за взятку деревянную лошадь без досмотра в город пропустила. Вот с них и спрашивай.
— Кто такая и откуда? — снова спросил Лёха.
— Я Лилит! — гордо ответила девушка. — Ну что? Выкусил?
— И что я тут выкусить должен? — не понял Лёха. — Обычное армянское имя. У меня во дворе так пятилетнюю девочку звали.
— Вот ты недалекий! Я ТА САМАЯ ЛИЛИТ! Ну, теперь понял?
Лёха ничего не понял, и это было явственно написано на его лице.
— Ну! — попыталась подсказать Лилька. — Первая жена Адама, Демоница, Суккуб, Призрак ночи, Кабалла, Ветхий Завет, Книга Пророка Исайи, глава 34, стих 14. Что, вообще ничего? Никаких проблесков?
— Жену Адама звали Евой, — торжествующе сказал Лёха, который решил блеснуть эрудицией.
— Да что ж за олух, — с тоской сказала Лилька. — Ну, ни хрена в мифологии не сечёшь. Ева, эта коза, у меня мужика отбила, и потом залетела по-быстрому. Понял? — и сочувственно добавила: — Ведомственный ВУЗ, да?
— Да дался вам всем мой ВУЗ! — взорвался Лёха, которого не на шутку начали обижать эти намеки на плохое образование. — Я на опера учился, а не на священника! Мне твои Кабаллы сто лет не приснились.
— Придется выучить, если жить хочешь, Лёшенька, — ласково и многообещающе сказала ему Лилит. — И ты мне прилично должен, гад такой!
— Вон, в кармане, забирай все, — заявил ей Лёха.
Лилька резво вскочила и вывернула карманы.
— Пятьдесят семь рублей сорок четыре копейки? Да ты издеваешься, что ли?
— Ух-ты, счет пополнили, — восхитился Лёха. — Мелочь, а приятно.
— Ты у меня жизненную силу двух вахтовиков из Заполярья скачал, а мне завтра план сдавать! — горько зарыдала Лилька, уткнувшись в подушку. — Что теперь делать? Она же с меня шкуру спустит! Знаешь, как это больно? А новая потом почти две недели нарастает!
Впрочем, вскоре она закончила реветь и теперь сидела на кровати, обняв стройные ножки, и хлюпая носом.
— Ты что заканчивал? — внезапно спросила она. — Не Воронеж случайно?
— Нет, Питер, — сказал ей Лёха.
— Это на Пилютова корпус? — со знанием дела поинтересовалась Лилит.
— А ты откуда знаешь? — удивился майор.
— Да я туда в прошлом году не поступила, — пояснила та.
— Физуху, небось, завалила? — спросил Петров. — Там нормативы зверские.
— Не, я сотку за десять секунд бегаю, и подтянуться могу раз сорок.
— Экзамены, что ли, не сдала? — удивился Лёха не на шутку. — Абитуриенты этого факультета в основном сыпались на физподготовке.
— Да нет, все сдала, — вздохнула Лилька. — У меня же Айкью под сто семьдесят.
— Так в чем дело? — Лёха ничего не понял.
— Сказала же, не поступила! Ты что, не видишь, чем я на жизнь зарабатываю? Я все время куда-то не поступаю, каждый год. Что тут непонятного?
— Да, нелегко тебе, — посочувствовал Лёха. — Завязать не думала?
— Да я уже и привыкла как-то, — призналась Лилька. — Работа ненапряжная, местами даже приятная. Как сегодня вот…
Они помолчали, потом снова помолчали, а потом Лилька сказала:
— Слушай, давай я тебе контакт оставлю. Если что нужно, стучи в аську.
— Куда? — широко раскрыл глаза Лёха. — Может, у тебя еще и пейджер есть?
— Есть, конечно, — пожала та плечами. — Это же Ад. Эти жлобы только устаревшее дерьмо и покупают. Вон, у конкурентов Вальхаллу за гроши забрали. Слышал?
— Да, мне рассказывали, — поддержал разговор Лёха.
— Ну, метку давай! — сказала Лилька. И она прижала свою ладонь к ладони майора. — Пользоваться умеешь?
— Нет! — честно признался Лёха.
— Вот ты нуб все-таки! — удивилась Лилька. — Произнеси: О кей, Ася!
— О кей, Ася! — с идиотским видом сказал Лёха, а перед его глазами появилась клавиатура. — Ага, теперь понял!
— Все, тебе пора! А у меня сегодня тяжелый день, — грустно сказала она. — Я ужасно не люблю, когда с меня живьем кожу сдирают. Я потом так гадко выгляжу!
— Я решу этот вопрос, — храбро сказал Лёха. — Можешь не беспокоиться!
— Ну-ну, Лёшенька, — сказала недоверчиво Лилька. — Удиви меня.
Петров вышел из ее дома, и пошел в сторону набережной. Через два часа встреча с важным свидетелем. Почему
