Пять глаз, смотрящих в никуда - Елена Станиславская
А где люди – там проблемы.
– Без Жеки я никуда, – отрезал Йося.
– Жека – это ваша… ваш… – Полина никак не могла подобрать ни правильного местоимения, ни существительного.
– Жека – мое все.
То, как Йося произнес это, не оставляло сомнений: он не врет и ни капли не преувеличивает. Полинино воображение нарисовало Жеку кем-то вроде феи: с длинными волнистыми волосами и розовым нежным лицом. «Весна» Альфонса Мухи, да и только. Рядом с Йосей легко было представить такую девушку: он – жилистый и резкий, она – мягкая и плавная. Разумеется, без всяких горбинок на носу, безжизненной бледности и непослушной пряди, вечно лезущей на лоб. Без страшной серой руки, которую надо прятать от посторонних глаз.
Полина скрипнула зубами и подумала, что один заказ в две недели – просто катастрофа для ее мозгов. Они начинают копаться сами в себе, извилина цепляется за извилину, и в итоге – вот: в голове охотницы на призраков появляются мысли о внешности. Недостойные. Глупые. Пустые мыслишки. Полина тряхнула головой, и прядь закачалась перед носом. Вскинув подбородок и поправив волосы, она по-деловому сообщила:
– Хорошо. Жека может переехать вместе с вами. Давайте предварительно договоримся на среду. Вам хватит четырех дней на сборы?
– А чего зря время терять? – оживился Йося. – Мы можем въехать прям счас.
– Прям счас, – повторила Полина, как бы пробуя редукцию на вкус. – Хорошо. Я закажу вам машину и…
– Деньги на такси у меня есть.
– Уже кого-то ограбил сегодня с помощью зажигалки? – Ипполит Аркадьевич наморщил нос.
– Вчера, – усмехнулся Йося: было неясно, шутит или нет.
– Полина Павловна, можно тебя на пару слов!
– Ой, Аркадьич, еще успеешь перемыть мне кости. – Йося вдруг прихватил Полину за локоть и заглянул в глаза. – Съезди со мной. Жека может заупрямиться. Слишком… – он на мгновение прищурился, подбирая верное слово, – своеобразный характер и пытливый ум. Да и согласись, подозрительно звучит: какие-то типы увезли меня к себе, уговорили работать медиумом, предлагают жить вместе. – Он улыбнулся. – Жеке надо увидеть тебя. Чтобы понять, что все ок. Ну что ты не представляешь опасности.
– Хорошо, – согласилась Полина, быстро взвесив все за и против.
– Я тоже еду, – проворчал Ипполит Аркадьевич.
Подобрав парик, Йося сунул его под мышку. Потянулся за пистолетом-зажигалкой, лежащим на коробке, но передумал и бросил рядом искусственную шевелюру.
– Зачем что-то забирать, если все перевозить, так? – Он снова блеснул улыбкой.
– А если Жека не согласится? – спросила Полина.
– Согласится, когда познакомится с тобой, – заверил Йося. – У тебя ужасно честное лицо.
– Поэтому ты и решил ее ограбить, – вклинился опекун.
– Нет, именно поэтому я не смог ее ограбить. А еще из-за руки.
– А на самом деле – из-за того, что я тебе навешал.
– Что с ней? – пропустив его реплику мимо ушей, Йося кивнул на алую перчатку. – С твоей рукой?
– Это с рождения, – пробурчала Полина.
Она искренне надеялась, что компаньон не станет расспрашивать о деталях и ей не придется придумывать более-менее реалистичную легенду.
* * *
Напрасно осень носит звание самого мистического времени года. Может быть, это верно для других городов и стран, но не для Петербурга. Когда вскрываются вены рек и небо шире раскрывает сонный желтый глаз, пробуждается не только природа. То, что противоестественно и аномально, тоже выходит из спячки. Когда света становится больше, растут и тени. День, бледный, как четвертый всадник Апокалипсиса, не то чтобы дружелюбен и человеколюбив. Если осенний свет – умирающий, но живой, то весенний – еще не рожденный. Он пробивается прямо из лимба, где скопище душ ждет своей участи: спокойно уйти за грань или, уловив голос зла, вернуться к живым в виде потусторонца. Неспроста обострения у призраков, как и у сумасшедших, случаются по весне. Об этом Полина размышляла в дороге.
Ехать пришлось длинным путем – через западный скоростной диаметр, мимо неулыбчивой Невской губы, под взглядами гигантских башен-флагштоков. Такси съехало с ЗСД, свернуло в широкий двор, заставленный машинами, и остановилось у серого панельного дома. Обшарпанный и невзрачный, он походил на старого, плешивого пса. Дореволюционные дома, по наблюдениям Полины, дряхлели намного благороднее.
Стоило вылезти из машины, как ветер сразу хлестнул по щеке, показывая, кто тут главный. Полина подняла воротник пальто, прикрывая лицо. По небу беспорядочно метались клочки темных туч. Ветер злобно терзал их, то открывая, то пряча полную луну. Круглая и одинокая, она напомнила Полине о найденном глазе. Под сердцем колыхнулось тревожное чувство, и руку кольнуло. Едва заметный, легкий укус, а все-таки что-то он значил. Рука не подавала сигналов просто так, и Полина с детства привыкла прислушиваться к ней.
Пикнул домофон, и Йося распахнул дверь. Полине вспомнилось, каким взглядом Афанасий провожал его – в платье, без парика, – и тревога рассеялась от внутреннего смешка. Кем бы ни был (или ни была) Жека, это правильно, что они заберут Йосино «все» с собой. Так ему не придется разрываться между двумя домами и убегать к Жеке – физически или мысленно. Да и Полине будет спокойнее.
Йося и Жека жили на первом этаже, из зарешеченных окон открывался вид на шины-клумбы. Фонарь, висящий над подъездом, топил комнату в электрическом свете – тонкие шторы были ему нипочем. Полина заметила стол, стул и советский сервант во всю стену. У противоположной стены стояла односпальная кровать, возле нее лежал свернутый матрас. На стене висел ковер, над ним вихрились обои, а по полу расползался дырявый линолеум.
Только пахло тут – совсем не так, как можно было представить. Не пыльным хламом, не грязным бельем. В воздухе стоял сытный запах, одновременно простой и вкусный. Пожалуй, его можно было емко охарактеризовать двумя петербургскими словами: «греча» и «кура».
Синее одеяло, взгорбленное на постели, зашевелилось. Край откинулся, и показалась взлохмаченная мальчишеская голова. Заметив незнакомцев, мальчик поспешно начесал вперед длинную челку. И волосы, и кожа выглядели так, будто луна прошлась по ним белесым языком.
Мальчик исподлобья поглядел на Полину, потом на Ипполита Аркадьевича и спросил:
– Йо, у нас проблемы?
– Нет, Жека, наоборот, – мягко произнес Йося.
«Это – Жека?» – образ феи превратился в пыльцу и рассыпался в Полининой голове.
Компаньон представил:
– Мой брат Евгений, более известный как Жека или самый-доставучий-ребенок-в-мире. А это Полина и Ипполит Аркадьевич. Они дали мне работу и приглашают нас пожить у себя. В центре, рядом с Чернышевской. У них большая квартира с вот такенными потолками.
Какое-то время Жека молчал, поглядывая на Полину из-под челки, а потом поинтересовался:
– У вас холодильник работает?
Ипполит Аркадьевич кивнул:
– Само собой.
– Здорово. Наш сломался, а
