Конструктор живых систем - Алексей Птица
— Пошли, — поддержал я нового друга, и мы устремились к главному входу вокзала.
Пройдя по перрону, вошли в здание вокзала, в котором находилась скучающая или, наоборот, суетящаяся и спешащая на выход публика, и вышли через него на привокзальную площадь. Один бы я не рискнул так далеко отходить от поезда, а вдвоём не страшно. Пока мы прогуливались, основная масса пассажиров уже успела уехать, и вокзал наполовину опустел.
Откуда ни возьмись, появился мальчишка-лотошник, державший в руках деревянный лоток, накрытый чистой ситцевой тканью в мелкий чёрный горошек. Лоток с помощью старой ленты располагался у него на шее, а руками он его только придерживал, упирая край себе в живот. Одетый в исподнюю рубаху с накинутым на неё коротким армяком, явно перешитым с чужого плеча, и подпоясанный кушаком, да в старых-престарых стоптанных сапогах, он бойко орал детским фальцетом.
— А кому пирожки румяные, кому пирожки багряные⁈ Кому красоту душистую, кому исты охота, кому грошей не жалко? Налетай, налетай, пирожки все разбирай! Пироги, пироги, пышные, вкусные. Пироги, пироги с мясом и с капустою!
— Эй, малец, поди сюда, — не выдержал я, — какие у тебя есть пироги да пирожки, показывай?
— Так смотрите же, вона они какие! Мамка у меня печёт всякие вкуснющие, вона эти рыбные, а энти с требухой куриной, печёнкой да сердцем толчёные, а вот те с капустой тушёные, капуста-то квашенная, солёненькая, да с яблоком мочёным есть, хоть и прошлогоднее, а сладенькое, — нараспев токовал, как тетерев, белоголовый мальчишка.
Пирожки действительно оказались на загляденье красивые, румяные да поджаристые, а запах такой от них пошёл, как малец откинул тряпочку, что аж слюнки потекли.
— Сколько какие?
— Так с требухой самые дорогие, за них трояк возьму, а остальные подешевше, по грошику.
— Ага, — Пётр оказался порасторопнее меня, — давай мне три с печёнкой, два с яблоком, два с капустой и два с рыбой.
— Тааак, тогда пятнадцать грошей с вас, господин хороший.
— Держи, — сунул ему в руки Пётр блеснувшую серебром мелкую монетку, ей оказался алтын, что соответствовал пятнадцати грошам.
— Благодарствую, милгосударь, — зачастил малец, — а вы что будете брать? — обратился он уже ко мне.
— А мне давай три с рыбой, два с яблоком, два с капустой, и… — я задумался: брать или не брать с печёнкой, а то больно дорого.
— А ещё с морковкой есть.
— Ну, давай, и три с морковкой.
— А с вас десять грошей.
— Держи! — сунул я ему две монеты, тяжёлые и красные медные пятаки.
— Благодарствую!
Отдав пирожки, мальчишка стал с интересом смотреть, как мы сможем удержать в руках эту кучу пирожков.
— А давайте я вам помогу донести их вон до той чайной, там за вход всего грошик берут, зато там и посидеть можно, и кваса испить, а то и чая недорого маньчжурского, и от поезда недалеко, и вам удобнее будет.
— Веди! — тут же распорядился Пётр, взяв на себя функцию старшего среди нас двоих.
— А и пойдёмте.
Глава 5
Поезд
Шли мы недолго и, войдя в полуподвальный этаж здания, где над входом висела табличка с названием «Чайнаяъ», мы тут же погрузились в приятный полумрак.
Подскочивший половой принял от нас по мелкой медной монете и приглашающе кивнул на небольшой свободный столик, как раз на двоих. Быстренько смахнув с него крошки, он уставился на нас в ожидании заказа.
— Чего будете заказывать? — глядя на зажатые у нас в руках пирожки, вопросил половой.
— Нам бы чего-нибудь попить.
— Сей момент, есть квас.
— Какой? — вырвалось у меня.
— Клюквенный, ржаной, из белого хлеба, редкий лимонный, есть чай, сбитень, есть кипяток, для тех, кто в безденежье.
— Ага, — не смог сразу сориентироваться я и позорно замолчал.
— Нам по кружке ржаного кваса и по стакану кипятка, — решился заказать Пётр.
— Одну минутку, — и половой, не говоря больше ни слова, умчал к стойке, за которой то ли сидел, то ли стоял пузатый дядька с огромной окладистой бородой, в которой уже завелась седина.
Не успели мы съесть пару пирожков, как нам принесли по кружке прохладного кваса и по стакану крутого кипятку. Странный выбор, могло показаться со стороны. Но для двух шестнадцатилетних парней, которым всё время хочется есть, выбор совсем не странный.
— Могу предложить мёд цветочный прошлогодний, блюдце будет стоить недорого, всего пятак, к нему каравай за трояк и кипяток тогда без счёта.
— Ммм, — промычал я, оценив заманчивое предложение. После пирожков пить хотелось неимоверно, а одна кружка кваса явно не сможет утолить нашу жажду, конечно, ещё принесут стакан кипятку, но в поезде много не попьёшь, потому лучше вволю напиться здесь. Комната для умывания в вагоне есть, так что, лишнюю воду не придётся держать в себе.
— Несите, — опередил я Петра с ответом.
— Каравай тоже?
— Тоже, — согласился с моим предложением Пётр, — и добавил уже мне, — поделим напополам расходы.
Я кивнул и, схватив кружку кваса, стал запивать им быстро съедаемые пирожки, а тевтонец, наоборот, сначала взялся за стакан кипятка и принялся запивать им свою снедь. Минут за десять мы съели все пирожки и стали пить принесённый половым кипяток. Он поставил перед каждым по три стакана, обещанный каравай и глубокое блюдечко с густым прошлогодним мёдом. Кипяток убирал привкус съеденных пирожков, и мы быстро расправились, как с ним, так и с караваем, и мёдом.
Находясь в чайной, мы молча уничтожали принесенную еду и особо не глазели по сторонам, хотя, чего там глазеть, обычный мелкий пристанционный трактир, с претензией на солидность. Всё же, это не забегаловка, которую держат в основном иудеи, они же и лицензию от государства имеют на продажу хлебной водки.
А тут всё чин-чинарём, чай, кофэ, хотя изысков нет, не та публика, здесь бывают только такие, как мы, да работники железной дороги ошиваются. Покончив с едой, оставаться здесь дольше необходимого показалось мне неуместным.
Глянув на Петра, что дожёвывал кусок каравая, я понял, что у него сложилось такое же мнение об этом месте. Я встал, машинально взглянув на развешанные по стенам лубочные картинки, изображающие различные городские и сельские пейзажи. Только одна из них показывала атаку имперских гренадёров на
