Чехов книга 3 - Гоблин MeXXanik

- Он знал про призрака?

- Именно, — Дарья сглотнула. — Точно был в курсе про темное прошлое дома. И деньги обещал немалые.

- Больше чем в нашей с вами сделке?

Девушка покраснела и покачала головой.

- Сказал, что никто такую халупу не возьмет больше чем за двенадцать. А он даст мне наличные и облигации банка империи на эту сумму. И еще намекнул, что дом и сгореть может.

- И вы ему отказали? — предположил я.

Дарья прижала руки к груди.

- Искупитель свидетель, что мне хотелось согласиться. Деньги мне нужны очень даже. Но я не посмела попросить вас съехать, Павел Филиппович. Как раз собиралась к вам прийти и рассказать про этого человека, — она пожала плечами. — У меня, правда, его телефон не высветился на экране.

- Не переживайте об этом, — успокоил я девушку. — И спасибо за то, что поступили по совести.

Когда из офиса вышла довольная Дарья, я откинулся на спинку кресла. Появилась даже мысль прогулять остаток рабочего дня и пойти на тренировку. И я уже почти решился, как в кармане зазвонил телефон. Я вынул аппарат, взглянул на экран, на котором высвечивался номер Дамира Васильевича. Интересно, что ему понадобилось?

Я нажал на кнопку, принимая вызов, и произнес:

— Слушаю вас Дамир Васильевич.

— Добрый день, Павел Филиппович, — послышался в динамике голос глава адвокатской палаты. — Как ваши дела?

— Отлично, — честно ответил я.

— Прекрасно. Наслышан о ваших успехах в первые рабочие дни. Признаться откровенно, я впечатлён. Как и ваш куратор.

— Спасибо, — ответил я, понимая, что за похвалой кроется подвох.

— И в связи с этим, у меня есть к вам просьба, — осторожно начал Васильев.

— Слушаю.

— Это не разговор для телефона. Я хотел бы обо всем рассказать вам при встрече.

Я сдержал разочарованный вздох, понимая, что отказать Васильеву не могу. Вряд ли он стал бы обращаться ко мне без крайней нужды.

— Хорошо. Когда и где вам удобно?

— Лучше в ближайший час, если вы не заняты. В кафе у старого здания Главного Императорского Суда. Я расположился тут за столиком. И был бы рад вашей компании.

— Скоро буду, — ответил я.

— Этим вы меня очень обяжете, — произнес Васильев, и в его голосе, как мне показалось, прозвучало облегчение.

Я сбросил вызов и позвонил Фоме:

— Слушаю вас очень внимательно, вашество, — послышался в динамике голос слуги.

— Заводи «Империал», — произнес я. — Нам нужно ехать на Сенатскую площадь.

* * *

Сенатская площадь была историческим центром города. На ней был установлен памятник основателю города, императору Петру, который всматривался вдаль За его плечом стоял, расправив крылья, слуга Искупителя. А в стороне от статуи высился, блестя на солнце куполами, собор Святого Петра, который был памятником культурного наследия. На фасаде было установлено двенадцать колонн, на которых красовались лики первых учеников Искупителя. У здания высился памятник святого Петра. Бородатый мужчина в белом рубище нес слово прохожим, держа перед собой свиток с заповедями, оставленными Искупителем для людей.

В храме святого Петра уже давно не проводили служб. Здание было отдано под нужды Синода. А напротив расположилось белое здание Сената, над которым реял на ветру флаг Империи.

Рядом с Сенатом раскинулся парк Справедливости, у которого нашелся павильон кафе, где и была назначена встреча.

Фома остановил «Империал» у входа в заведение, обернулся ко мне и предупредил:

— Я припаркуюсь, вашество. Токма в другом месте. А то здеся мне что-то не нравится.

— Что именно не так? — не понял я, оглянулся и не заметил таблички с указанием платной парковки.

Слуга только пожал плечами и повторил, глядя на припаркованную у здания Сената машину:

— Не нравится и все, вашество.

— Ладно. Я позвоню, когда закончу разговор.

— Хорошо.

Я вышел из машины и направился к павильону. «Империал» выехал с парковки.

— Павел Филиппович Чехов, — представился я администратору у стойки.

— Дамир Васильевич уже ждёт вас, — ответила девушка. — Идемте, я вас провожу.

Народа в павильоне практически не было. Работник заведения провел меня к столу, где меня уже ждал глава адвокатской палаты.

— Добрый день, мастер Васильев, — поприветствовал его я и сел в кресло.

— Да какой он добрый, Павел Филиппович, — ответил собеседник.

Я удивленно поднял бровь:

— Что-то случилось?

Васильев кивнул:

— Мой… сын попал в неприятную ситуацию. И я очень хотел бы просить вас о помощи.

— Извините, но я пока не совсем понимаю, о чем речь. Давайте поподробнее.

— В общем, у меня есть сын, — начал Васильев. — Вернее, бастард. Я не дал ему фамилию по определенным обстоятельствам. Его воспитывала мать, я же только переводил семье деньги по мере надобности. И в подростковом возрасте мальчик словно с цепи сорвался.

Я взял со стола чашку, сделал глоток и произнес:

— Обычное явление. Проявление силы, и гормоны.

Васильев кивнул:

— Вы правы. Но в какой-то момент мать паренька решила, что ей нужно устроить личную жизнь. И связалась с арестантом, который только вернулся с каторги. Новый отчим очень повлиял на парня, и тот увлекся криминалом. Попал в плохую компанию.

— Вы хотели сказать подростковую банду? — уточнил я.

— Да. Ну и как следствие…

— Попал в острог?

Васильев снова кивнул, и я уточнил:

— За что?

— Разбой, — едва слышно ответил Дамир Васильевич.

Я задумчиво забарабанил пальцами по столу. Васильев не сможет открыто вступиться за бастарда, это ясно. Иначе в обществе поползут слухи, которые могут испортить репутацию аристократа. А возможно даже лишить поста. Как городского судью, который подал в отставку, когда открылось, что его бастард торговал незаконными веществами.

По правилам Империи отец должен быть в ответе за ребёнка, даже если не дал ему фамилию и не занимается воспитанием. За исключением ситуации, когда ребенок попадал в приют. Но это происходило только в половине случаев. Часто матери оставляли детей, что давало им шанс на содержание. Но чаще всего родители откупались деньгами, и за воспитанием не следили. И это иногда приводило к нежелательным результатам. К тому же Дамир Васильевич наверняка думает, что я закрыл дела, прибегая к помощи отца.

Я взглянул на крыльцо Сената. Василий Шуйский в зелёном сюртуке спускался по мраморным ступеням к черной машине, которая была подана к крыльцу. У автомобиля стоял водитель, придерживая открытой заднюю дверь авто. Отец моего старого друга Иванова, с которым мне, скорее всего, скоро придется увидеться. Потому что отказывать Васильеву я не хотел.

— Я был бы вам очень признателен за помощь, — продолжил Васильев, с мольбой глядя на меня. И я вздохнул:

— Я могу взяться за это дело. Но сами понимаете, что ни один адвокат не даст вам гарантии…

Мой собеседник закивал:

— Понимаю, Павел Филиппович. Спасибо вам большое.

— Давно он попался?

— Неделю назад, — ответил Васильев. — Я сам узнал только пару дней тому. Звонила его мать. Плакала и просила помочь. Говорил,а что Игнат не виноват.

— Мне нужен ордер. И чтобы жандармы передали мне все бумаги по делу. И…

Я прервался, потому что где-то в глубине души вдруг кольнула странная тревога. А в желудке заворочался ледяной ком. И я снова взглянул в сторону крыльца. Шуйский сел в машину, водитель обогнул авто, занял водительское место, а через секунду рядом с транспортом мелькнула какая-то тень. И авто потонуло в огненной вспышке. А заднем послышался грохот, крики, визг сигнализаций, и кафе накрыл град обломков и осколков стекла.

Следствие вели…

Мне показалось, что время практически остановилось. И будто в замедленной съемке я видел, как машина скрывается в огненном шаре, а в сторону кафе летят осколки стекла и раскаленные добела куски металла. А от машины в изорванной и обожженной одежде отошли две фигуры: Великий Князь Шуйский, и водитель. За горящей машиной виднелся силуэт убегающего человека в темной одежде. Скорее всего, это был тот самый бомбист. На голове у парня был капюшон, который должен был скрыть лицо незнакомца. Убийца обогнул павильон и исчез из поля зрения.

Через секунду на брусчатке мостовой появился черный портал, из которого выбралась фигура в длинном плаще и широкополой шляпе, поля которой скрывали лицо. На поясе висела смотанная ржавая цепь, к концу ее был приделан крюк. И на остро заточенном лезвии я увидел бурые пятна, будто от спекшейся крови. Он шагнул, к убитым и в воздухе послышался мелодичный звон колокольчиков. Или шпор. Гость схватил