Жаркие летние ночи - Джеки Бонати
– Мне что, с Полканом начать по деревне ходить, чтобы меня никто не сопровождал? – саркастично поинтересовался Костя, отдавая бабушке бидон с молоком.
– Да какой толк от Полкана, он только лает, ветер носит, – ответила бабушка. – Просто оно так поспокойнее. Что ж поделать, если деревенские парни на тебя зуб точат. Погоди недельку, они охолонут и все нормально будет. После Купалы уж точно.
– Молодец, бабка! – дед хлопнул себя по лбу. – Я и забыл про Купалу-то! Ты сходи обязательно, вся молодежь в Разнежье гулять будет с окрестных деревень. Пьянка, пляска, через костер прыгать будут. Там уже не до мордобоя.
– Чудные вы, – развеселился вдруг Костя. – То до магазина меня чуть не под конвоем отправляете, то на пьянку-гулянку выпроваживаете. Что помешает деревенским выместить все, что они там на меня наточили?
Особого желания идти у Кости не было, он все же сомневался, что праздник какой-никакой, будет отличаться от уже виденных им танцев.
– На Купалу им будет, где пар спустить, – отмахнулся дед. – Во-первых, там и стенка на стенку ходят против парней из соседней деревни, и канат тянут. Так что ты там в любом случае будешь свой, который лучше чужого. Так что не боись.
Костя обещал подумать. С одной стороны опасения все же были, с другой – поглядеть как в деревне празднуют Купалу все же хотелось. Но до седьмого числа еще надо было дожить.
– А вас не смущает, что деревенские языческий праздник отмечают? – спросил Костя у отца Александра, когда помогал ему таскать песок и замешивать цемент для колокольни. В деревне все только о Купале и говорили, девки доставали бабкины вышитые рубашки и мастерили венки уже за пару дней до праздника.
– А какой церковный праздник не языческий? – философски отозвался батюшка. – Взять хоть Пасху. Сколько я деревенским говорил, что у умерших своя Пасха, не надо на кладбище ходить. Какое там, и ходят, и яйца носят. А что это, как не жертвоприношение, – он утерся своей кепочкой и снова схватился за лопату. – Ну, а если уж праздник столько веков прожил, знать, и Богу так угодно.
Спорить Костя не стал, ответа отца Александра ему вполне хватило, так что он молча продолжил таскать песок и выполнять другие мелкие поручения. Но на Купалу все же решил сходить.
Все деревенские, даже если не собирались идти на гулянье в соседнюю деревню, вечером седьмого числа уже переставали работать. Ходили в баню, или на речку, украшали дома букетами цветов и ходили по гостям, пока молодежь готовилась праздновать. Девки перемещались в основном стайками, и Костя ждал, когда основной поток людей схлынет. У деда в сарае отыскался велосипед, Костя его чуть подтянул тут и там, смазал, подкачал колеса и решил на нем доехать до Разнежья. Все быстрее, чем пешком.
По пути некоторых он обогнал, но зато избавил себя от необходимости с кем-то разговаривать. Хотя и отметил, что участковый тоже отправился в Разнежье. Это обнадеживало.
И снова праздник Костя раньше услышал, чем увидел – Ласковый май разносился над полем – похоже, у кого-то нашелся усилок.
Велосипед Костя оставил в кустах под ЛЭПкой, примотав его старой цепью Полкана, и отправился на поле, где народу и, правда, набралось изрядно. Незнакомых лиц было гораздо больше, чем знакомых, да и оделся Костя сегодня не так приметно, разве что, от любимых Левайсов отказаться не смог, так что внимание особо не привлекал.
Почему-то Косте думалось, что все будет выглядеть иначе, больше похоже на народное гулянье что ли. И уж точно не ожидал услышать здесь «Белые розы». Костер еще пока не запалили, девчонки нацепили на себя венки и рубашки, в общем, кто во что горазд. Стояли и столы с угощением, пирогами и бутылками молочно-белого самогона. Голодным Костя не был, так что пока ходил вокруг, щелкал кадры на свой Полароид. Получалось волшебно, что и говорить. Естественно, пару фотографий пришлось отдать девчонкам, пока они не передрались.
Наконец наступили сумерки и костер зажгли. Подогретые алкоголем ребята были скорее веселыми, чем агрессивными, но Костя держался на расстоянии, предпочитая роль фотокорреспондента. Он как раз снимал хоровод, когда ощутил знакомое чувство чьего-то взгляда, жгущего лопатки. Он обернулся и почти сразу встретился глазами с незнакомым ему парнем.
Тот смотрел на него с каким-то сумрачным узнаванием, как на забытого знакомого, когда пытаешься понять, действительно ты знаешь человека, или просто показалось. Как и многие деревенские он вырядился самым странным образом – стоял в траве босой, в чем-то вроде длинной рубахи без рукавов. Та едва прикрывала бедра и была перепоясана вроде куском веревки.
Костя не удержался, навел на него камеру, щелкнул. Отвлекся на проявившийся снимок, хотел было отдать ему, но парня след простыл.
– И куда ты делся? – сам себя спросил Костя, глядя на фотографию, разглядывая беглеца в деталях. В глаза бросалось то, что он был почти сверхъестественно красив. Особенно сравнивая с деревенскими парнями. Как ему еще тоже красу не попортили, вопрос. На фото было видно и густые черные волосы, лежавшие крупными кольцами, и темные прищуренные глаза. В ухе поблескивала серьга.
– Цыган он что ли? – Костя поближе поднес фото, чтобы лучше его разглядеть. Отблески костра ложились на бледную кожу парня, подсвечивая ее розовым и оранжевым. Красивый получился снимок, пожалуй, лучший, что делал Костя. Он убрал его в карман рубашки и оглядел толпу.
Мелькнула мысль, что такого только рисовать, но где его теперь найдешь, в такой-то толпе. Костя вздохнул и решил поискать на столах чего-то безалкогольного – даже то, как лихо хлестали самогон все остальные, ему доверия не внушало, развернулся и почти нос к носу столкнулся с черноволосым. Даже смог рассмотреть, что глаза у него не темно-карие, а темно-серые, с каким-то стальным отблеском, как у грозового неба перед самым дождем.
– Привет! – от неожиданности выпалил Костя. – Ты местный, из Разнежья?
– Как интересно, – вместо приветствия ответил незнакомец, во все глаза разглядывая Костю. А потом схватил его за руку, так что ему пришлось отставить кружку с квасом, и потащил куда-то подальше от толпы.
– Так ты и впрямь меня видишь, – с долей изумления сказал парень, но, казалось, он был весьма доволен этим фактом, хоть и удивлен.
– В смысле? – на смену изумлению от их бегства к Косте пришло новое – из-за вопроса незнакомца. – Почему я не должен тебя видеть? Ты меня за руку, вроде как, держишь, – он кивнул на сомкнутые вокруг собственного запястья пальцы.
Даже в темноте
