Хамелеон и Бабочка - Татьяна Грачева
Открытку с перекрёстком Максим отправил к неудачницам. Уже закрыл крышку, но потом передумал и переложил в коробку из-под торта. Всё-таки, своё задание он выполнил. Авария не его вина и не следствие его ошибки или промедления. Он сделал всё правильно, просто… кто знает какие планы у судьбы?
Это объяснение не слишком помогло успокоиться, перед глазами всё ещё стояла жуткая картина: реанимационная машина, искорёженная иномарка, отвратительный густой запах крови и бензина. В ушах фантомной какофонией звучал скрип тормозов, крики, скрежет вминаемого металла и самый жуткий звук — глухой, немного влажный удар об забор.
Максим убрал коробки на шкаф и, накинув кофту, вышел из квартиры. Он долго бродил по городу, разглядывая почтовые ящики, дважды зашёл в почтовое отделение, понаблюдал за работой операторов связи и людьми в очереди. На него не обращали внимания, при удивительно заметной внешности, он умудрился превратиться в невидимку.
Когда город укутали сумерки, ноги неосознанно понесли Максима в кондитерскую. Кроме Юзефовны и уборщицы в зале никого не оказалось.
Валерия выразила удивление вскинутыми вверх бровями.
— А мы чуть не закрылись.
Максим обошёл прилавок, включил кофемашину.
— Я вас не буду задерживать. У меня есть ключи.
Валерия бросила короткий взгляд на женщину, старательно полирующую столешницу у окна, приблизилась ближе к Максиму и склонилась над прилавком.
— Дина звонила. Тебя искала.
Максим на секунду задумался.
— Я ей сказал, что буду в кондитерской, — он перехватил многозначительный взгляд Валерии, — не нужно на меня так смотреть. Всё тривиально и скучно. Я бродил по городу, а телефон разрядился.
— А я и не осуждаю. Не моё дело, но Дине я сказала, что ты весь день был тут, просто вышел на время. Хотя я бы на её месте гораздо больше переживала, что это и есть правда.
— Валерия?
— Что, Валерия? Я так понимаю, Дина Наташу не видела.
Максим дождался, когда стаканчик наполнится кофе, и поставил на стикере, прилепленном к боковой стенке кофемашины, очередную галочку.
— Можешь мне не верить, но я влюблён. Дина другая, на таких, как она, женятся.
— Ого, — веско кивнула Валерия. — Ну, тогда я за тебя рада. Так ты за кофе пришёл?
Максим сделал глоток, перевёл взгляд на окно. Пока он бродил по городу, вечер сменился ночью. Плотной южной, расцвеченной пятнами светящейся рекламы.
— Мне нужно просто побыть тут.
— Что-то случилось?
Проницательная Валерия давно заметила, что любые кулинарные манипуляции успокаивают Максима. До появления в его жизни Дины, он частенько переживал бурные ссоры и расставания с девушками именно в кондитерской, зарывшись в муку и цукаты.
Максим не ответил, хотя перед его глазами пронеслась страшная авария, волосы на затылке и руках встали дыбом.
— Ничего. Сделаю блюдо дня на завтра. Можешь идти, я закрою все двери и даже наведу за собой порядок.
Не дожидаясь ответа, он достал из ящика стола свою тетрадь с рецептами и открыл на нужной странице.
Когда он замешивал тесто для кексов, ему удалось немного отвлечься. Но помешивая в сотейнике заварной крем, мыслями снова вернулся к катастрофе. Густая податливая масса напомнила, как легко, будто пластилиновую, смяло иномарку. В одно мгновенье оборвались жизни нескольких человек. Ни водитель, ни пешеходы, оказавшиеся на пути автомобиля, точно не ожидали, что сегодня последний раз встретили утро.
Размышления как-то незаметно вывернули к Зое.
Их не связывали отношения, он вообще о ней не вспоминал. Хотя нет, пару раз всё-таки вспоминал, но без печали или обреченности. Было и было. Весело и сумасбродно.
Шесть лет назад в июне бабушку положили в больницу с воспалением лёгких. Он взял отпуск на две недели и вернулся в Краснодар, чтобы помочь с домом и проследить, чтобы бабуля не сбежала из больницы, как только почувствует себя лучше. Так и произошло, она запланировала побег, едва спала температура. Вооружившись авторитетом врача и подкупив медсестер шоколадками, Максим удержал бабушку в палате, пока не закончился курс антибиотиков.
Почти перед отъездом он обнаружил в старом почтовом ящике открытку. Это стало неожиданностью, корреспонденция давно уже приходила на его адрес в Иваново, а в те дни, когда он гостил у бабули, обходилось без вмешательств в чужие судьбы.
Задание не касалось Зои напрямую, под угрозой оказалось будущее незнакомого парня, в тот вечер ему нельзя было влюбиться. Максим мог сыграть роль случайного болтуна и поведать о постыдных болезнях Зои, или наплести о её несуществующем муже и детях. Но по опыту он знал, если в деле замешана женщина, лучше всего действовать именно через неё. Максим отвлёк Зою, заставив увлечься собой.
Это был просто приятный вечер, приятная ночь, без намёка на продолжение. Они не обменялись телефонами, не строили планов на будущее, назвали друг другу только имена. А потом расстались, довольные ни к чему не обязывающим знакомством. Он уехал в Иваново, где и жил и работал после института, а куда делась Зоя, не знал и не планировал её искать.
В Краснодар он вернулся три года назад, когда бабушке понадобилась помощь. С каждым годом справляться с огородом и хозяйством ей становилось всё сложнее. Максим продал квартиру в Иваново, купил тогда ещё коробку в новостройке. Перевёз и свой кондитерский бизнес, открыл пекарню.
Уже год он регулярно приезжал к бабушке почти на каждые выходные. Уговаривал сократить поголовье на птичьем дворе и не гнуть спину на картофельных грядках. Бабушка оставалась непреклонна, не привыкла бездельничать и обожала домашний куриный бульон. Пришлось пойти на компромисс. Она согласилась ополовинить огород и отказаться от посадки кукурузы.
Таймер на печке звонко тренькнул, оповестив о готовности кексов. Увлекшись воспоминаниями, Максим и не заметил, как испёк две партии. Крем охладился, можно было приступать к завершающему этапу. А потом он всё-таки позвонит Дине. Мало ли, что она себе успела придумать, хотя маниакальной ревности он за ней не замечал. И это тоже относил к её бесспорным плюсам. Она доверяла ему и не выносила мозг. Знала себе цену.
Посыпая кексы хрустящими орехами, Максим решил, что пора познакомить Дину с бабушкой. Завтра же позвонит бабуле и огорошит приятной новостью. Она больше всех желала окольцевать единственного
