Йольский детектив - Артур Блейк
– А что за шайка-то? ― спросил одноглазого его собутыльник.
– Да хрен их разберет. Какая-то банда в черном. Черные бродяги, наверное. Даа. Точно. Черные бродяги их звать.
К концу рассказа старика слушала не одна, а восемь пар ушей, и несколько человек слушали вполуха, запивая рассказ спиртным. Возле выхода стояла пара юношей. Они внимательно смотрели на рассказчика. Алкоголь им точно разливать не станут, поэтому вглубь таверны юноши не заходят.
Одноглазый запахнул поплотнее старое грязное пальто, поеденное молью и направился к выходу. Перед дверями его остановили два молодых человека, перегородив выход старику.
– Чего вам? ― спросил хриплым голосом одноглазый.
– Слушай старик, ты че там говорил сейчас? ― спросил, ломающимся голосом, парень в сиреневом шарфе. Рассказывай про этого придурка, которого стражники допрашивали.
Второй юноша молчал и, почти не моргая, смотрел на старика. Он был выше ростом одноглазого старика почти на голову.
– Ты и сам прекрасно слышал, что я говорил, раз остановил меня, а теперь валите отсюда, вам завтра в школу еще, сопляки ― ответил старик. Второй резко схватил старика за грудь и притянул к себе.
– Лучше бы тебе рассказать, пока зубы не потерял ― сказал крупный парень. Он пытался прошипеть сказанное, но скрыть свой писклявый голос ему не удалось. Старик расхохотался от подобного контраста.
– Ладно-ладно, хи-хи-хиииии, ― засипел и продолжил, ― то что я рассказал, это все, что я знаю, лиц я не видел, как и того разбойника, которого допрашивали, но могу сказать, что я действительно видел.
– Давай поживее! ― поторопил тот, что поменьше.
Одноглазый продолжил.
– Здесь, в двух зданиях отсюда нарисован ваш знак ― рыбак на лодке, как -бишь его…
– Святой Кордока, ― поправил крупный юнец, не скрывая писклявость от возрастающей злости к старику. Ему казалось, что старый над ними издевается.
– Да, именно, он. Так вот, поверх него черной краской написано ― маменькины сынки, хиииии ― протянул старик и закашлялся.
– Ну все, я тебе все кости переломаю ― сказал здоровяк, но старик не испугался, а хитрым прищуром смотрел на детину в ожидании.
– Стой, схватил здоровяка за куртку его спутник, ― если об этом узнает Билли, нам не поздоровится.
– Да что он мне сделает?
– А то, что если узнает он, то и его телка тоже узнает об этом, а она такого не любит. Попросит, чтоб Билли придумал че-нибудь в наказание для тебя или сама тебе накостыляет.
– Да они нифига мне не сделают. Я их обоих отпинаю если полезут. Старик расхохотался от голоса громилы. Крупный парень задумался, взвесил все за и против.
– Черт! Ради ее сисек Билли на все пойдет, безвольная тряпка!
– Да ты и сам мечтаешь о ней, осел, ― поддел его первый, ― только и смотришь на ее задницу.
– Отпусти меня, ― отмахнул руку напарника со своей куртки громила. ― Не буду я его бить. Тебе повезло старик.
– Спасибо, и про знак я сказал правду, сами все увидите, ― крикнул им одноглазый, спешно убегая из Одноногого Джека.
Новоиспеченные мордовороты дошли до места, указанного стариком.
– Черт! ― сказал первый, ― уже четвертый наш знак испоганили.
– Я видел только два зарисованных, ответил тот, что поздоровее, ― похоже нам и правда объявили войну. Захреначим тех, кто это рисует!
– Сначала расскажем Билли, идем, ― не пытаясь скрывать свои намерения, громко извергая угрозы тем, кто объявил им войну, два подростка ушли.
Через полчаса здоровяк со своим другом дошли до старой заброшенной рыбной лавки. Окна и двери были наглухо заколочены владельцами, когда те решили уехать из Саммерберга в поисках лучшей жизни. Стены снаружи изрисованы уличным фольклором7. Также на стенах можно было увидеть и рыбака, сидящего в лодке, обведенного красным кругом ― Картоку. Обойдя ветхое здание справа, подростки отодвинули широкую массивную доску и пролезли в открывшийся проход. Внутри лавки находились масляные обогреватели ― источник тепла в зимнее время. Светом лавку обеспечивали десятки свечей в стеклянных банках. Оранжевый тусклый свет одаривал чувством уюта и теплоты В лавке стоял один потертый кожаный диван и пара кресел, несколько стульев с подушками стояли по всему помещению, три столика, сохранившиеся от предыдущих владельцев, пропахшие рыбой, стояли в центральной части лавки. Над заколоченной входной дверью висела еловая ветка, украшенная цветными стеклянными шарами. Стены по периметру были обвешаны гирляндой. В этой обстановке расположились семь культистов, за исключением двух новоприбывших.
В углу стояла высокая стойка, раньше за ней стоял торговец, теперь по ту сторону стойки, у стены сидел паренек с синими, окрашенными чернилами волосами. Он что-то рисовал. На стойке лежали несколько старых книг по призыву и азам поклонения идолам и темным силам. Отдельно лежала красная книга с закладкой по середине ― «Как построить культ с нуля. Советы профессиональных культистов». На вид парнишке было около восемнадцати лет. Худое, бледное лицо не выражало никаких эмоций, пока взглядом он не встретился с черноволосой девушкой, которая сидела на диване в окружении таких же юных девиц и мальчиков. Немного смутившись, парень сосредоточился на равнодушном выражении лица. Ведь он знал наверняка, что девушкам не нравятся парни, которые оказывают им знаки внимания. Только он собрался встать, подойти к ней, чтобы обсудить важные ,на его взгляд, дела их культа, как к нему подошли с сообщением двое юношей.
– Что тебе, Ногтегрыз? ― спросил Билли того, что поменьше.
– Билли, нам объявили войну! Я с Барабаном допросил старика, он не мог соврать. Кто-то разрисовывает наши знаки, унижает наш культ в глазах людей. Стражники допросили бандита, он говорит, что поколотит нас как сопляков.
– Стой, утихомирь свой фонтан слов, ― сказал Билли, ― расскажи как все было. Барабан, ты тоже там был?
– Ага, Ногтегрыз все честно рассказывает.
– Ладно, тогда с самого начала, а потом разберемся с этими войнами. Все члены ордена подошли поближе к стойке, чтобы послушать об этих новостях, черноволосая девушка с большими голубыми глазами внимательно посмотрела на Билли, Ногтегрыза и Барабана. Билли, удостоившийся внимания публики попытался сделать как можно
