Успеть ко второй луне - Владимир Прягин
Ингвардсен опять замолчал, и Стэн подбодрил его:
– Продолжайте, пожалуйста.
– Я припарковался у служебного входа, как всегда. И увидел, что на крыльце меня дожидается этот парень. Картина была при нём. Не очень большая – три на два фута. Он начал объяснять, что, дескать, не успел уложиться в срок, но очень хочет участвовать. Просил сделать для него исключение.
– И как вы на это отреагировали?
– Посочувствовал ему. Разрешил показать картину.
– Ага… – Стэн вдруг ощутил волнение. – Ну, и что на ней было?
5
Ингвардсен угрюмо вздохнул. Молча отхлебнул из бокала.
– И всё-таки, – сказал Стэн, – что было на холсте?
– Я не помню.
– Не помните? В каком смысле?
– В буквальном! Начисто забыл, понимаете? В памяти только и осталось, как он повернул картину лицевой стороной ко мне. А дальше – будто туман перед глазами… Или не туман даже, а такой, знаете, клубящийся свет. В себя я пришёл уже в своём кабинете, сидел за столом, обхватив голову руками. Сердце колотилось как бешеное… Ещё минут десять пришлось сидеть, чтобы успокоиться. Потом кое-как поднялся, пошёл работать.
– А Эрик? С ним что?
– Не знаю! Сколько раз я должен повторять? На всякий случай я выглянул на улицу снова, но его уже не было. И в здание он, похоже, не заходил, никто из моих коллег с ним не пересекался.
– А картина?
– Он её забрал, очевидно.
– То есть на выставке её нет? Вы в этом абсолютно уверены?
Хозяин дома взглянул на гостя как на полного идиота. Стэн терпеливо сказал:
– Да-да, вы только что объяснили, что не помните нарисованное. А Эрик так и не записался на выставку. Но я сейчас не об этом. Возможен ведь и другой вариант, рассуждая теоретически. Кто-то присвоил картину Эрика, выдав за свою. И теперь получает чужую славу. Поэтому я и спрашиваю, может, какая-нибудь из выставленных картин вызывает сомнения? С точки зрения авторства, я имею в виду.
– Полная ерунда. Все представленные картины прошли отбор. Это-то я помню отлично. И точно знаю их авторов. Любой обман исключён, для нас это вопрос чести.
– Что ж, спасибо за пояснение.
Стэн прошёлся по комнате, размышляя. Версию с подменой картины он и сам считал малоправдоподобной. Но и история с внезапной потерей памяти тоже не внушала доверия. Наоборот, теперь к Ингвардсену стало ещё больше вопросов.
– Ну хорошо, – сказал Стэн. – Допустим, с Эриком всё было именно так, как вы рассказали. Но это было две недели назад. А сейчас с вами что творится? На вас лица нет.
– Вы надоедливы совершенно до неприличия. Но лучше уж вы, чем… Как, вы сказали, ваше имя?
– Стэн Логвин.
– Это ваш стиль – прийти с пистолетом, чтобы поговорить о живописи? Впрочем, не отвечайте, мне всё равно. Так вот, мистер Логвин, тот инцидент с картиной не прошёл для меня бесследно. Он смутил меня, выбил из колеи. Хотя поначалу это было не так заметно. Я продолжал работать, выставка успешно открылась. Но постепенно я замечал, что смотрю на всю эту затею уже другими глазами.
– Поясните, будьте любезны.
– Это не так-то просто на самом деле. Сам уже не впервые пытаюсь сформулировать для себя. Раньше всё было ясно: я отбираю качественные картины для галереи, отсеиваю бездарности. Честно выполняю свою работу и получаю за это деньги. И нет, мой интерес не был исключительно меркантильным, я действительно ценю живопись, но… После того злополучного эпизода появилось что-то ещё.
Снова повисла пауза. Ингвардсен, допив свою порцию, задумчиво постукивал ногтем по тонкой стенке бокала. Стэн не торопил его.
– Знаете, – сказал Ингвардсен, – всё это довольно забавно, если взглянуть под определённым углом. Вы ведь были на выставке? Видели фаворитов? Взять тот же «Ужин в беседке» – это и правда неплохая работа, автор достоин аплодисментов. Но она хороша именно своей новизной, провокационной темой и подчёркнутой гротескностью исполнения. Некоторые, однако, уже восприняли успех «Ужина» как сигнал и начали штамповать своё по этому образцу. И так случается раз за разом: за талантом-новатором, словно стадо, тянутся эпигоны, халтурщики, которых интересует лишь гонорар.
– Ваш нынешний нервный срыв из-за этого?
– Нет, разумеется, всё сложнее. Это я вам пытаюсь обрисовать контекст, в котором существую и мыслю… А встряска от встречи с Беллом что-то дополнительно сдвинула в моём восприятии. Я стал иначе видеть картины. Помимо привычной дихотомии «халтура – качество» я ощущаю что-то ещё. Трансцендентное, не поддающееся вербальному выражению. Да, вот именно, ощущаю, но не могу зафиксировать.
Говоря это, Ингвардсен всё сильнее приходил в возбуждение. Бледность сменялась нездоровым румянцем. Речь ускорялась, дикция становилась невнятной.
– Как будто, – продолжал он, – что-то мелькнуло перед глазами, оставив только след на сетчатке. И вы рефлекторно поворачиваете голову, но так и не успеваете разглядеть. Иногда мне даже при этом чудится какой-то электрический треск, хотя это уже, наверно, галлюцинации. Это накапливалось все последние дни, медленно и подспудно, я старался не обращать внимания, но вчера понял, что уже не смогу работать. Отпросился и вот сижу здесь один.
В дверь постучали – громко, настойчиво. Ингвардсен испуганно вздрогнул, прервался на полуслове.
– Кого-то ждёте? – шёпотом спросил Стэн.
– Нет, но…
Входная дверь отчётливо скрипнула. Из прихожей спросили:
– Мистер Ингвардсен? Вы ведь дома?
Хозяин квартиры съёжился. Стэн отскочил за сервант; рифлёная рукоятка «сверчка» плотно легла в ладонь. В гостиную вошли трое – тщедушный пожилой господин в очках и два здоровяка спортивного вида.
– Стоять, – сказал Стэн, подняв пистолет. – Без резких движений. Кто вы?
«Спортсмены» замерли и набычились, а пожилой посмотрел на Стэна с доброжелательным любопытством:
– Я доктор Гланц, а это мои помощники из клиники «Талый лёд». Рад с вами познакомиться. Вы коллега мистера Ингвардсена?
– Вопросы пока что задаю я. Ингвардсен, вы их знаете?
– Д-да… Но я их не приглашал…
– Мы пришли, чтобы вам помочь, – мягко произнёс доктор. – Вы ведь и сами наверняка понимаете, что помощь не будет лишней.
– Что за клиника? – спросил Стэн. – Психбольница?
– Ну что вы! К чему такая предвзятость? Просто тихое, уединённое место, где люди отдыхают от суеты и могут разобраться в себе. Санаторий, по сути дела. Мистер Ингвардсен однажды гостил у нас и, смею надеяться, не был разочарован.
– Кто вас вызвал сейчас?
– Соседка увидела, что мистер Ингвардсен сидит на ступеньках с несколько… гм… отрешённым видом. Она позвонила в службу экстренной помощи, а оттуда звонок переадресовали нам. Надеюсь, я удовлетворил ваше
