За гранью зеркала - Авдонина
– Мам, я в душ и спать, – прервала я ее будущую тираду и скрылась в своей комнате. Ей ничего не оставалось, как вернуться на кухню.
К ужину я все-таки появилась за семейным столом, чем несказанно порадовала маму – она наготовила различных вкусностей и принялась с удовольствием ухаживать за мной и Альбертом Геннадьевичем. Отчим даже открыл бутылку шампанского, наполнил бокалы и приготовился произнести тост, но в этот момент наши взгляды встретились, и он застыл в немом молчании, а через секунду раздался звон битого стекла – он выронил фужер из трясущихся рук, залив шампанским весь стол. Я тоже застыла как статуя и хлопала глазами, глядя на него.
– Да что с вами такое? – удивилась мама.
– Ничего, дорогая, все в порядке.
Альберт Геннадьевич постарался взять себя в руки, наводя порядок на столе. Я же не могла произнести ни слова – отчим-то мой не простой крендель оказался. Я не знаю, кто он конкретно, но то, что он человек из моего нового мира это сто процентов и обо мне он тоже все понял, потому и растерялся. Все кое-как справились со своей неловкостью, и Альберт Геннадьевич повторил попытку с шампанским. На этот раз все получилось как надо и он произнес тост:
– Дорогие мои девочки, я хочу поднять этот бокал за вас. Я очень рад, что вы у меня есть и надеюсь, что мы уладим все наши мелкие разногласия. А тебя, Сандра, хочу поздравить с успешным окончание пятого курса и уверен, ты блестяще защитишь дипломную работу и будешь прекрасным журналистом.
Он в несколько больших глотков осушил свой фужер и икнул от большого количества газов одновременно попавших в организм. Мама от радости щебетала, подкладывая нам в тарелки добавки. Я молчала, не зная что сказать.
После ужина закрылась в своей комнате, ключ от машины торжественно лежал в центре стола. Кто же ты такой, Альберт Геннадьевич? Все-таки я была права – он с моей матерью не просто так. Через нее он явно проворачивает какие-то дела, но что самое отвратительное – он использует ее в темную, это ясно, как белый день. Видимо, разговора по душам нам не избежать.
Я устроилась на кровати и достала книгу Аграфены, там было описание каких-то ритуалов, рецепты и для себя я никакой практической пользы пока не нашла, поэтому захлопнула ее и убрала подальше от любопытных глаз.
Так, а что у нас есть по Кристине Рыжовой? Я просмотрела все социальные сети и нашла. Девица действительно учится со мной в одном институте, но сейчас каникулы и она может быть где угодно. Фотографии явно несвежие – она с каким-то чуваком на фоне новогодней елки. Она эмо что ли? Видуха какая-то мрачноватая – вся в черном, макияж тоже соответствующий. Да, работа предстоит непростая, да еще и некоего Сергиенко Артемия Витальевича нужно найти, а богиня-то не промах – в одном заказе сразу два клиента, эк она меня развела.
Где ж тебя искать-то, Рыжова Кристина? Позвоню-ка я Сайману – парень с моего потока, он тоже из какой-то подобной субкультуры. Порывшись в телефоне, я нашла его номер.
– Сайман, привет! Узнал?
– Привет, Перова. Что заставило небожителей снизойти до низших каст? – услышала я пьяненький голос на фоне громкой музыки.
– Ты пьяный что ли?
– А что нельзя? Я, между прочим, провожу культурный досуг.
– Я уже поняла. Можешь в тихий угол переместиться – не слышу ничего?
В трубке громыхнул звук тяжелой двери, и музыка стихла.
– Ну чего тебе?
– Можем пересечься где-нибудь? Мне переговорить по одному вопросу надо.
– Сейчас не получится – я на фестивале в Берлине.
– Понятно. У меня только один вопрос – ты знаешь некую Кристину Рыжову?
– Это чеканутую с третьего курса?
– Наверное. А почему чеканутую?
– Так она в психушку, говорят, загремела.
– Ничего себе! А по какому поводу?
– Да хрен ее знает, мне как-то по барабану.
– Не подскажешь, через кого мне ее найти?
– Тебя как на ее орбиту занесло?
– Долго рассказывать. Так поможешь?
– Позвони Эшу, он с ней мутил весной, но, кажется, у них что-то не заладилось.
– А телефон этого Эша есть?
– Сейчас скину.
– Сайман, ты – человечище! Фестиваль дальше.
– Ладно, бывай!
Сайман отключился и через пару секунд смартфон пропищал пришедшим сообщением.
Разговор с Эшем не был содержательным. У них с Кристиной действительно был непродолжительный роман, закончившийся по инициативе Эша еще весной. О судьбе Кристины Эш ничего не знает, но слухи, что она в психушке дошли и до него, но подробности ему неизвестны. Я снова оказалась в начале пути и искать эту сумасшедшую придется сначала. У нас в городе всего три учреждения для людей с отклонениями в поведении, значит придется их обзвонить, вдруг повезет. Тут удача оказалась на моей стороне – в первой же больнице мне сказали, что такая больная у них числится и уверенно идет на поправку, посещение возможно ежедневно с шестнадцати до восемнадцати ноль-ноль. Я уже приготовилась лечь в постель, как услышала, что кто-то тихо открыл и закрыл входную дверь. На часах первый час ночи. Я подошла к окну и аккуратно выглянула из-за занавески – в свой БМВ садился мой отчим. Куда это он? Да еще тайком. Кто же ты такой – Верещагин Альберт Геннадьевич? И ведь к кому-то поехал что-то сообщить, скорее всего, обо мне.
Когда утром я появилась на кухне, мамы дома уже не было – она всегда рано уходит на работу, а вот отчим был дома и орудовал у плиты, сооружая что-то вкусное, судя по запаху. Увидев меня, у него появилось радостно-дурацкое выражение лица, и он поспешил пригласить меня разделить с ним трапезу. Я устроилась за столом и стала молча наблюдать за ним, ожидая развязки, но он, разложив омлет по тарелкам, пожелал мне приятного аппетита и принялся за еду. Я решила дать ему спокойно поесть, но, когда он налил кофе, терпение мое все-таки лопнуло.
– Поговорим? – коротко спросила я.
– О чем? – дернулся он.
– О том, что происходит.
