Надежда - Кирилл Ликов

Кирилл Ликов

Надежда

Этого старика Иван видел ещё в детстве. В очень далеком детстве. Он жил тогда в квартире родителей, недалеко от Вокзальной площади и они часто тут играли. Детство время любопытства и исследований. Изучил Ваня годам к двенадцати свой двор и соседние, мальчишки выбираются обычно за эту территорию в попытке исследовать город вокруг. Каждый подросток верит в свою исключительность и тешит себя надеждою, что именно он откроет в этом мире что-то ещё до него не открытое. И побывает там, где ещё наступала нога человека, пусть это будет хотя бы соседская крыша или подвал ближайшей многоэтажки. В те времена не было смартфонов, планшетов и даже компьютеры были только огромные, объемом с громадную комнату, а результаты выдавали на перфорированных листах. В свободное от школы и домашнего задания время дети не могли сидеть часами в выдуманных мирах, поэтому создавали их сами, в играх на свежем воздухе. Старик всегда сидел на лавочке, на Вокзальной площади, и наблюдал за людьми. Он приходил сюда ранним утром и уходил ближе к полночи. Его видели все, знали все, никого не интересовало, почему он так живёт.

— А что? Ну, пенсионер, живет, как хочет, дайте спокойно человеку провести свою старость и встретить свой конец.

Ваня рос, а старик сидел на своей скамейке. Иван вырос, ушел в армию, вернулся, а старик все так же сидел на скамейке. Парень уехал учиться в другой город, а старик так же сидел на скамейке. Иван приезжал домой каждые каникулы, но не обращал на сидевшего, на скамейке, старика никакого внимания. А зачем? Он что-то типа достопримечательности Вертепска, в общем, и этого района в частности. Потом он уехал работать в другой город и домой смог попасть только сейчас, через пять лет. Вертепск такой город, в котором нужно жить постоянно. Тут происходит очень много странных событий и можно тёмной ночью увидеть разную дичь, но пока ты тут живешь, это воспринимается как совершенно само собой разумеющееся. Кто-то увидел приведение? Это бывает. Пришёл в праздник на кладбище ночью, а там скелеты празднуют? Ну, что не примерещится ночью на кладбище? У человека умершего от остановки сердца нашли пару странах дырочек на шее прямо над аортой? Ну, вдруг чем-то укололся на днях. И стоит уехать из этого городка и пожить в обычном поселении, особенно мегаполисе, пару лет, а лучше сразу пяток, как по возвращению вам в Вертепск сразу будет неуютно, и даже немножечко страшно. Но это пройдет по мере привыкания.

Вот и Иван слишком долго не был дома, и старик его ошеломил. Он вышел из вокзала и сразу взглядом напоролся на него. Нет, он не остановился, а проследовал домой, как и рассчитывал, но что-то тревожное стукнулось изнутри. Встретился с родителями, сбегал в магазин за тортиком и вином, и даже посидел с ними на кухне. Но старик не выходил из головы. Он обнимает мать и отца, а в голове старик сидел на скамейке. Он выбирает торт и просит продавца рассказать о вине, а упрямый старик все ни как не выходит из головы. И даже проводя вечер в кругу семьи, он периодически ловил себя на мысли об этом странном старике. И под конец вечера он не выдержал этого разделения личности. Его ещё с детства учили, что неизвестность рождает домыслы и мифы, а хочешь что-то узнать — встань с кровати, и найди объяснение.

— Мам, я пройдусь.

— На ночь глядя? — всплеснула руками мать.

— Да хочу пройтись по любимому району, вспомнить детства, подышать родным воздухом.

— Ночью? — не унималась мама.

— Ну, что-то захотелось….

— Да пусть идет, — махнул рукой отец, перещелкивая на пульте каналы, — не порвут же его оборотни.

— Оборотни, может, и нет, но… — пыталась отстаивать свою позицию мать.

— С привидениями он как-нибудь справиться, — добил отец, — уже большой лоб, и мужику прохожего может морду начистить.

Иван быстро оделся и выбежал на улицу с криком: Я ненадолго!

Старика он нашел там же где и всегда. На Вокзальной площади тот сидел посередине скамейки. И справа и слева были места для других, но никто не пользовался этой возможностью.

— Разрешите? — спросил он у старика, указывая на место рядом с ним.

— Да? — старик внимательно посмотрел на него, видимо не понимая, что от него хотят.

— Присесть можно? — перефразировал вопрос Иван.

— Конечно, садитесь, — кивнул старик, даже чуточку отодвинулся в сторону.

— Спасибо, — присаживаясь на край лавочки, произнёс парень.

Они просидели молча около пары минут и Иван не выдержал.

— Простите, — он обратился к старику, — можно я вам задам несколько вопросов?

— Извольте, — спокойно ответил старик, не поворачивая голову и смотря прямо перед собой.

— Я вас помню с самого детства, вы всегда тут сидите.

— Так и есть.

— Сколько вам лет?

— Я не смогу ответить вам честно на этот вопрос, молодой человек, — вздохнул старик, — ещё лет пятьдесят назад я бы легко посчитал и раскрыл вам сию тайну, но в последнее время память подводит. Какой сегодня год?

— По имперскому или основному летоисчислению?

— Давайте по имперскому, оно как-то ближе.

— Семь тысяч пятьсот тридцать второй.

— Вот, а я родился в семь тысяч триста шестьдесят девятом.

— Ух ты, — присвистнул Иван, произведя в уме не хитрые подсчёты, — это сто шестьдесят три года получается.

— Получается, что так… — кивнул старик.

— Вы призрак? — напрямую спросил Ваня.

— Похож? — слегка, одними уголкам губ усмехнулся старик, видимо вопрос его чуть рассмешил. — Может потрогать.

Иван не преминул предложением и еле-еле, но ткнул пальцем в собеседника.

— Ну, как? — последовал вопрос. — Похож на призрака? А на приведение?

— Да вроде нет.

— На принадлежность, к другим мифическим существам вы меня хотите проверить?

— Скорее да, чем нет, — честно признался Ваня.

— И позвольте спросить, какие к этому есть основания?

— Вы понимаете, я видел вас ещё в детстве, вы тогда уже сидели здесь, а обычному человеку так долго жить невозможно.

— Обычному, да, — согласился старик, — но я уже давно необычен, спросите у своего папы, он вам расскажет, что тоже видел меня сидящим тут с самого его детства.

— И вы хотите сказать, что вы не приведение, не призрак и даже не вампир?

— Хочу, — кивнул старик, — и даже могу, но слова ничего не изменят.

Ветер гонял по площади листву и обрывки газет, а ещё мусор, тот самый мусор, который свиньи в человеческом обличье так и не донесли до урн, поставленных тут у