Время ветра, время волка - Каролина Роннефельдт
Как и объявил глашатай, во главе процессии действительно не было видно Трутца Визельмана. Вместо короля леса шел поистине ужасающий серокожий великан ростом с дерево. На его лице, выступавшем из клубов тумана, светились яркие глаза. Он тащил за собой на грубой цепи, перекинутой через сгорбленные плечи, обломок ствола, очищенный от коры – знак грядущей гибели. Неужели лесник из Жаворонковой рощи так изменился? Все может быть, ведь его по-прежнему окружали звонари, которые, впрочем, растеряли всю веселость. Они очень странно пошатывались, шагая следом за своим предводителем, заботясь лишь о том, чтобы не отстать от него. Их внимание было приковано к нему одному, как будто их окружала пустошь, а не друзья и соседи. Затем появились другие участники Марша, они вышагивали на пугающе длинных ногах, словно на ходулях. Тощие, с развевающимися волосами и впалыми щеками, в серых одеждах, они держали в руках копья и остроги, как охотники на фреске в «Старой липе».
Толпа постепенно затихала, расступаясь и освобождая место для прибывающих. Среди новых гостей становилось все больше тех, кого квендели на Празднике Масок прежде не встречали.
– Клянусь священными грибными кольцами добрых лесов, под Марш колокольчиков идет Великий народ!
Полный ужаса голос принадлежал Лоренцу Парасолю, что было довольно странно. Оставалось предположить, что зловещий танец-пантомиму придумал и воплотил в жизнь вовсе не совет устроителей. Всем, кто повернулся в сторону круга дубов, откуда доносился зов, показалось, что они на миг увидели золотое свечение, которое исчезло так внезапно, словно кто-то зажал пальцами горящий фитиль. Возможно, это произошло потому, что перед дубами оказались темные фигуры: например, Моттифорды или хозяйка «Винного кубка». Однако гораздо позже стало известно, что Резеда Биркенпорлинг вместе с Гизилом и некоторыми его спутниками разбежались в страхе перед жуткими звонарями, а Парасоль, охваченный невыразимым ужасом, уполз куда-то в переулок на четвереньках, как побитая собака. Рассказывали даже, что у перепуганного главы совета был такой вид, будто его кто-то сбил с ног, поскольку драгоценная маска была разбита и из-под нее сочилась кровь.
– Они похожи на странников из призрачных земель, – почти благоговейно прошептала Гортензия, глядя вслед тем, кто только что прошел мимо. – Ни за что не поверю, что так и задумывали в совете устроителей, это кошмар! – с горечью добавила она.
– Полагаю, пора уходить, – испуганным голосом заявил Биттерлинг, не двигаясь с места.
– Клянусь трубой смерти, если вы знаете, где безопасно, я пойду с вами, – сказал Уилфрид фон ден Штайнен, с трудом сохраняя остатки душевного спокойствия.
– Вы заметили, кто их предводитель? – В голосе Хульды звучало такое смятение, что Гортензия обернулась и пристально посмотрела ей в глаза. Хульда сняла маску оленя, и на ее лице был написан ужас. – Я уверена, что это тот самый мерзавец, который схватил бедную Бедду в твоей розовой беседке, – сказала она Гортензии. – Руку его я не разглядела, но кожа у него будто заплесневела, и он тащил за собой что-то тяжелое. Именно таким, судя по звукам, был тот, кто напал на нас из тумана.
Они почувствовали рядом какое-то движение и, обернувшись, увидели, что Карлман тоже возбужденно разговаривает со стариком Пфиффером. Если он и заметил то же, что и Хульда, то его слов не было слышно. Да и вообще ничего не было слышно, кроме грома барабанов и воя штормового ветра: рев нарастал, едва не сбивая с ног. Гневные крики черных птиц смешивались с громким воплем бури, и, хотя воздух становился все холоднее, вскоре он уже трещал от напряжения, как в сильную грозу.
Внезапно три сильных порыва почти одновременно погасили факелы квенделей. Толпа в ужасе затаила дыхание. Однако площадь не погрузилась в полную темноту, бледное свечение тумана залило ее, как мутные воды, превратило в заколдованное пространство на дне глубокого озера. Лишь нечетко выступали причудливые остатки затерянного города: дубы, окрестные дома и костер с четырьмя тряпичными куклами на шестах.
Неужели бесплодные пустоши снова появились там, где рассеялись клубы тумана?
Все так запуталось, что отличить реальность от иллюзии было почти невозможно. Новые тени появлялись из разрывов в тумане, двигаясь навстречу Маршу колокольчиков, в строю которого принимали более четкие очертания и гнали настоящих звонарей перед собой, как стадо овец, не давая им шагнуть ни влево, ни вправо. По обе стороны от этой безумной процессии стояли зрители, словно завороженные. И хотя с каждой новой диковинкой им все труднее было поверить, что перед ними задумка совета устроителей, они все же считали, что Ада Изенбарт или Резеда Биркенпорлинг придумали вот такую зловещую и драматическую кульминацию праздника. Зрители замерли на месте еще и потому, что, несмотря на обуревавшее их беспокойство, поняли: торопиться и бежать нельзя, иначе в суматохе на площади можно будет утонуть так же легко, как в толще тумана. Воцарилась опасливая тишина, словно ни штормовой ветер, ни квендели не знали, что станет последней каплей.
Вдруг раздался детский голос, и даже самый страшный раскат грома не испугал бы толпу сильнее, чем произнесенные слова.
– Смотрите, там Блоди! – крикнула Афра.
Это оказалось настолько неожиданным, что даже Энно и Карлман не смогли остановить детей, и те мгновенно скрылись за костром. Перед этим Флорин так быстро сунул корзину в руки старику Пфифферу, что Одилий не мог не схватить ее.
Держа брата за руку, Афра направилась туда, где они вышли на улицу деревни впервые и где сейчас появились другие невесомые фигуры в масках. Призраки скользили сквозь туман бесшумно, словно ноги их не касались земли. Среди них в самом деле шел кто-то маленького роста, как ребенок.
Все разом побледневшие квендели теперь поняли, что тощий коротышка впереди кавалькады действительно пугающе похож на пропавшего малыша Кремплингов. И будто этого было недостаточно, рядом с ним шел второй мальчуган, страшилки о котором разнеслись не только по Звездчатке, а по всем холмам задолго до совета в «Старой липе», отчего тропинка и мост неподалеку от Черных камышей совсем опустели.
– Блоди! Блоди! – снова закричали Афра и Флорин, и эхо тут же разнесло тоненькие голоса, затерявшиеся в ревущем ветру. Где-то на краю площади послышался еще один громкий зов – кто-то отчаянно пытался пробиться оттуда.
Квендели очнулись от оцепенения, толпа задрожала, как огромный испуганный зверь, готовый броситься вперед. Раздались возмущенные голоса, мол, не слишком ли далеко зашли устроители, показывая страдания Кремплингов на Празднике Масок? Другие с нарастающим ужасом смотрели на иллюзию, которая казалась пугающе реальной.
Если это действительно был Блоди Кремплинг, то он, похоже, не
