Время ветра, время волка - Каролина Роннефельдт
Биттерлингу вдруг показалось, что на ногах повисли свинцовые гири. Когда ряды перед ним сомкнулись, у него так закружилась голова, что все расплылось перед глазами.
– Тильда, дорогая Тильда… – вздохнул он.
С этими словами Звентибольд пошатнулся и упал, вероятно, в объятия мельника, потому что почувствовал, как сыплется с одежды мука и слышится несчастный голос Уилфрида, который тихонько говорит что-то неразборчивое. Биттерлинга осторожно поставили на ноги, и тут перед ним появилась Гортензия, чье лицо было залито слезами.
– О, несчастный, – всхлипывала она.
Остальные зрители тоже стали причитать. Биттерлинг, совершенно ошеломленный, наконец осознал, что Тильда, его дорогая жена и верная спутница, которую не коснулась Волчья ночь, теперь оказалась жестоко оторвана от него и затянута в мир призраков.
Жители Зеленого Лога окружили квенделей из Звездчатки, которые застыли в потрясенном молчании, лишь изредка всхлипывая. Рядом со Звентибольдом стоял Пирмин Кремплинг, без маски и плаща, и смотрел на своих детей с таким окаменевшим лицом, что Афра и Флорин не решались заговорить с отцом.
Возможно, они даже не поняли, что случилось с матерью. Дети молча жались к Карлману и Энно, которые держали их на руках, будто птенцов, ищущих защиты. Все ошеломленно застыли, словно на одинокой льдине в бушующем море, рискуя погибнуть, сметенные жестокой волной.
Потому что оттуда, где туман разверзся и поглотил Фиделию и Тильду, распространился страх. Весть о несчастье разнеслась по площади, как лесной пожар. Потрясенные зрители, заглушая рев ветра, кричали друг другу о том, что произошло, и описывали неслыханное событие в самых невероятных красках. Толпа пришла в движение. Растерянные квендели наконец осознали, что в их мире появилась грозная опасность. Вскоре все и думать забыли о празднике. Многие решили не дожидаться окончания Марша колокольчиков и хотели разойтись, что оказалось нелегко, потому что все стояли вплотную друг к другу, а в толпу затесались и сомнительные личности, от которых лучше бы держаться подальше. Поднялась суматоха, в которой было практически невозможно и шагу ступить. Поскольку никто не был уверен, кого в действительности видит, некоторые смело сбрасывали маски, чтобы доказать, что они всего лишь безобидные квендели. Там и тут мелькали взъерошенные головы и озабоченные лица. Другие же решили, наоборот, остаться в масках, смутно чувствуя, что уж лучше быть неузнанными и так избежать возможного нападения врага.
Но ни то ни другое не помогло тем, кому было суждено скользнуть через призрачную границу к теням, в неизвестность. Многие исчезли бесшумно и почти незаметно, попав в суматоху среди густых облаков тумана и так и не вынырнув из них. Квендели, заметившие исчезновение друзей или соседей, стоявших рядом, пришли в ужас. Некоторые даже не решались сойти с места, ведь опасность царила повсюду. Тех, кто останавливался, толкали стремящиеся убежать, многие падали на землю и оказывались под ногами толпы, прежде чем им, избитым, удавалось снова подняться. Однако некоторые не вставали вовсе – их крики смолкали, теряясь в гомоне.
– Идите за мной и держитесь ближе! Схватитесь друг за друга и не разжимайте рук! – громовым голосом закричал старик Пфиффер. Он сорвал с головы маску, которая теперь висела у него на ремне через плечо, и обеими руками вцепился в корзину. – Возвращаемся в «Кубок»! – приказал Одилий спутникам. – Смелее, здесь недалеко!
Однако им предстояла прогулка по кипящему водовороту из тел, заслоняющих путь, причудливых лиц впереди, клубящегося тумана, криков страха и ужасного рева. Ветер, казалось, решил внести в хаос свою лепту. Вихри, словно покорившись злой воле, метались по площади и пытались сбить всех с ног – впрочем, падать было некуда, упавшие больше не поднимались.
«Похоже на то, как мы бежали из Сумрачного леса к живой изгороди, когда поднялась страшная буря. Не знаю, где было хуже», – подумал Карлман, прячась под маской, которую он так и не снял.
В маске был и Энно, который шел впереди и за плащ которого Карлман цеплялся одной рукой, подталкивая Афру. Девочка терпела так же, как и Флорин, за которым присматривал Энно. Вместе друзья старались защитить детей как могли. Удивительно еще, что Афра и Флорин так охотно согласились пойти с ними, почти сразу после случившегося: вероятно, они все еще не отошли от недавнего ужаса и, к сожалению, привыкли обходиться без родителей.
Теперь же Фиделия исчезла в тумане и Пирмина с ними тоже не было, хотя поначалу он шел где-то рядом. Но даже тогда он оставил Афру и Флорина на попечение двух молодых квенделей в масках клана Шаттенбартов – Энно дал понять Кремплингу, что именно он скрывается под той, у которой один глаз. Пирмин до недавнего времени доверял надежному помощнику все блага и горести фермы, как и детей, а сам следил за Фиделией во время ее неудачных вылазок на туманные речные луга. О, ему было за что благодарить Энно! Но сейчас Пирмину стало все равно, потому что он уже не знал, как переживет несчастье, постигшее его семью. Пирмин cледовал за Одилием с опасным безразличием и был не прочь провалиться в ближайшую туманную дыру, если таковая откроется.
Внезапно перед ними появился Шнеклинг, огромный и бесформенный, которого они узнали по криво сидевшему на голове собачьему черепу. Пришлось на мгновение остановиться, и Пирмин оказался лицом к лицу с ненавистным хозяином трактира.
В шуме и суматохе невозможно было разобрать, о чем говорили эти двое, мгновенно узнавшие друг друга, несмотря на костюм Дрого. Дома, в Звездчатке, такие встречи наверняка раздражали Шнеклинга, потому что Кремплинги совсем перестали участвовать в деревенской жизни. Клеветники ничего не добились, что естественно для тех, кто преследует невиновных лишь по злой воле и радуется их страданиям. Шнеклинг, коварный трус, едва не потерявший голову от страха посреди суматохи, снова набросился на Пирмина, который только что потерял жену и видел тень младшего сына, пропавшего в камышах, в чем считал себя виноватым.
Поскольку Дрого, несомненно, подсыпал своими гадкими словами соли на нестерпимые свежие раны, Кремплинг не раздумывая набросился на уродливое камышовое существо с такой яростью, что оба тут же повалились на землю. Вцепившись друг в друга, они разорвали ряд шедших перед Гортензией, и упали между двумя ряжеными с юга, в масках рыб, и тех, кто прибыл из Вороньей деревни, с птичьими головами. Несколько квенделей попадали за ними.
Гортензия и Хульда громко закричали, но мельник, толкавший вперед ослепшего от горя и полубесчувственного Биттерлинга, потянул их за собой, проведя мимо суматохи целыми и невредимыми. Возможно, Кремплинг
