Алла Вологжанина - На тропе Луны
– Ты че, псих? – подскочил тот.
– Сам ты псих. – Митька не знал, что на него нашло, но как-то само собой сформулировалось и вырвалось: – Резаныч, ты сильно не грузись. Что твой папаша, что моя сестра – они наделали дел, конечно. Но ты ж и раньше знал, что отец у тебя не ангел? Ты, главное, сам держись, не скатывайся.
Арноха только пожал плечами:
– Да я-то что… я это я. Пошли уже, нас же ждут.
Столовая оказалась гибридом комнаты и зала. Пластиковые столы и стулья занимали все ее пространство, но в этот час – ни завтрак, ни обед – комната пустовала. Только у самого окна, сдвинув несколько столов вместе, расположились трое. Марк Федорович, еле живая от усталости, но тем не менее вполне довольная Ангелия и…
– Кира!!!
В следующую секунду Арноха, не стесняясь никого, как маленький, повис на ликантропе.
– Э, пацан, живой! – Кира осторожно отцепил от себя мальчишку, в глазах его что-то подозрительно блеснуло. – Что, не боишься? Я не волк, я хуже.
И он помахал перед носом обалдевшего Арно руками – человеческой и волчьей.
– Я… уже не боюсь. Ты только не пропадай больше. – Арно подцепил стул ногой, уселся рядом, словно боясь, что Кирилл исчезнет.
Митька пристроился между бабушкой и Марком. На столе стояли тарелки с овсяной кашей, сосисками и яблоками. Есть хотелось, не то слово!
– Чем вчера все закончилось, ба? – спросил Митька, без приглашения придвигая к себе одну из тарелок.
– Переговорами, – нехорошо усмехнулась Ангелия. – Мы переговаривались, торговались, угрожали и обещали. Давайте я для начала введу в курс дела некоторых присутствующих.
Арно поднял на нее глаза и впервые за утро улыбнулся. Бабушка не улыбнулась в ответ.
– С чего бы начать…
– Есть наш мир и есть Трилунье, – подсказал Митька. – Они соединены, как… как стороны ленты Мебиуса. Но это соединение… проход… оно закрыто. И только волки могут его открыть.
– В целом ты прав, Гедеминас. Так вот, полторы тысячи лет назад несколько могущественных людей Земли и Трилунья основали так называемое Охотничье братство. Или Охотничий круг, так его зовут в Трилунье. Если вы подумаете, что его члены охотились на волков, то увы. Волки лишь неизбежные жертвы. Братство охотилось на бессмертие.
– Ого, – сказал Арноха, – я слышал об этом.
– От папы, разумеется, – скривилась Ангелия. Остальные слушали, затаив дыхание, хотя и Марк, и Кира были, надо понимать, в курсе. А бабушка продолжала: – Волк живет до тех пор, пока его не убивают или он не гибнет случайно. Считается, чисто теоретически, что в детеныше волка бессмертие «спит», но как только волк взрослеет, запускаются какие-то процессы и оно «просыпается». Спящее бессмертие можно извлечь из детеныша. Правда, вместе с жизнью.
– А… ага, сами в-волки – прямо овечки невинные! – Арноха, как обычно в минуты волнения, начал заикаться, глаза его зло засверкали. – Мою маму волк уб-бил. Знаете, какая лужа была… красная…
– Ты это видел? – спокойно спросила бабушка. – Мальчик, это исключительно важно. Ты сам момент убийства видел?
– Н-нет, я на полминуты опоздал. Но и маму, и оборотня видел. И папа сказал…
– Ах, па-а-па сказал, – иронически протянула Ангелия. – Ну, твой папа скажет! Он ведь никогда-никогда не врет, честнее человека нет…
– Стоп. – Кира опять вдавил свою тяжеленную ладонь в стол. – Не надо. Пацан не виноват.
– Тогда пусть не повторяет всякую чушь, которую его папаша несет. Волк убил! Что ты видел, мальчик? Лужу крови?
– Н-на белом… – Арноха и сам стал белее мела, но упорно ловил взгляд Ангелии.
– Если бы это сделал волк, там бы кровавые лохмоться валялись. – Бабушка зло сощурила глаза. – Твоей маме перерезали горло. Чем-то очень тонким и очень прочным. И это точно не были волчьи клыки.
– Ангелия!!! – рявкнул Кира, привставая с места.
– Что «Ангелия»? Его беречь твоя забота, не моя.
Арноха выдохнул. Сжал зубы. Взял себя в руки.
– Оборотни же могли сопротивляться охотникам? – проговорил он полувопросительно, полуутвердительно.
– Конечно, могли… – Бабушка поморщилась, но вернулась к прерванному рассказу: – Волки всегда жили общинами – вроде стай. Свои кварталы, школы, традиции. Связь с человеческими родителями, кстати, не обрывали, да и семьи тоже заводили чаще смешанные, чем чисто волчьи. Волк – это не приговор, это скорее… призвание, обусловленное некоторыми физиологическими особенностями. Скорее дар, чем проклятие, прямо скажем. Стая была залогом безопасности – попробуй подойди. К тому же между общинами издавна путешествовали львы, по одному на виток. Марко, например, – Лев Земли. К сожалению, лет двести назад Лев Трилунья отринул свою львиную долю и скрылся. Тогда же начали целенаправленно уничтожать взрослых волков. Некоторое время Марко разрывался на четыре города луны… Потом у кого-то родилась идея собрать детенышей в одну школу в безопасном месте.
– Здесь, у нас? – выдохнул Митька.
– Именно. Лет сто было все спокойно, но потом случился тот кошмар. Марко заманили в ловушку, на школу напали, детенышей перевезли в лабораторию. Дальше остается только догадываться, но суть ясна – детенышей нет, волков практически не осталось, наш перекрученный мир вот-вот задохнется.
– Эти охотники, по-моему, плохо соображают, – сказал Митька. – Что им толку от бессмертия, если весь мир станет как… ну, как Арнохин папаша. Жить же невозможно.
– Митя, – заговорил вдруг молчавший до сих пор Марк, – а ты вообще понял, что «бессмертие» – это про тебя? Тебе предстоит вечная жизнь. Или гибель.
– Да понял я, ну вечная, ну и что…
– Марко, ему четырнадцать, – усмехнулась Ангелия, – в четырнадцать мальчишкам в любом случае кажется, что впереди вечность.
Кира тяжело опустил на стол свои лапищи, и человеческую, и ликантропью.
– Они соображают, – мрачно сказал он. – Охотники соображают. Омертвения. Они понимают. Им плевать…
– Не то чтобы прям совсем наплевать, – перебил его Арно, сверкая глазами, – но я примерно понимаю, как они рассуждают. Типа, у меня же в запасе бесконечность. Уж за это время я наведу порядок, все оживлю, все починю…
– Мальчик прав, – нехотя согласилась Ангелия. – Охотники прекрасно понимают, что время – это самый ценный ресурс. Причем исключительно то время, которое у тебя впереди. Но… вот что любопытно. Могущественный знаккер может продлить свою жизнь лет на двести, а то и триста. Но все же не на вечность. И среди охотников никто не живет так долго, чтобы считать эту самую жизнь «вечной». Как вы думаете, почему?
– Можно? – Марк, как в школе, поднял руку.
Бабушка снова усмехнулась:
– Нельзя. Ты и так знаешь. Я хочу, чтобы молодежь задумалась.
