Юрий Никитин - Изгой
Куда лететь, зачем он поднялся в такую жуткую высоту, над Гелонией, над миром? Глупо для мудреца, который сперва семь раз должен отмерить... Но жизнь такова, что, пока будешь отмерять, другие уже отрежут.
Снизился, выискивая глазами лагерь. Один огонек распался на множество мелких, те подобно светлячкам разбежались в стороны. Воины спят, у костров только стража, но второй раз уже не удастся, не удастся... Колдуны начеку, да и сам Агафирс не настолько глуп...
Он еще не понял, что ему грозит, но крылья судорожно хлопнули по воздуху с такой силой, словно ударили по земле. Его метнуло в сторону, а через то место, где он висел в воздухе, пронеслась огненная стрела.
Намного выше парил, раскинув крылья, огромный дракон. Олег судорожно замахал крыльями, его понесло в сторону, по большой дуге он начал взбираться вверх, хорошо бы оказаться выше дракона, так плеваться огнем они не умеют...
И лишь когда поравнялся с драконом, понял свою ошибку. На хребте дракона сидят пятеро. Все схватились за луки. Олег по инерции еще поднимался, когда несколько стрел сорвались с тетив.
Он рванулся в сторону. Ноги, живот пронзило острой болью. Хуже того, острое железо ударило в крыло. Тонкая перепонка под напором ветра лопнула, затрещал сустав. Связки напряглись, вот-вот лопнут, тогда трещина побежит по крылу дальше...
Темная земля и звездное небо несколько раз поменялись местами, потом его завертело вокруг оси. Сцепив зубы, он пытался выровняться одним крылом, но завертело так, что кровь пошла из носа, а глазные яблоки начали вылезать из черепа.
Заплакал от боли, потихоньку попытался выдвинуть раненое крыло, с другого бока точно так же выставил здоровое. От боли трещало все тело, но земля стала вырастать уже не так, будто ее бросил навстречу великан. Вдруг рядом зашипел сгорающий воздух, пахнуло жаром. Мимо пронеслась струя огня, больше похожая на раскаленный добела столб железа. Он не успел опомниться, как следом вжикнули стрелы. Жгучей болью опалило спину, наконечник проткнул толстую кожу, еще две тяжелые стрелы со страшной силой понеслись к темной земле.
Его не оставили, мелькнула паническая мысль. Стремятся добить еще в воздухе. Но и на земле от зверя, что плюется огнем, укрытия не найти. Тем более не спрятаться от стрелков, сверху утыкают его стрелами с ног до головы.
Тело кричало от боли. Он стонал, плакал, слезы срывало ветром. Еще раз семь совсем близко пронеслись снопы огня, он как мог бросался в стороны, снижался быстро, старался делать зигзаги, только они и спасали от стрел. Глаза уже привыкли к предрассветной темноте, он лихорадочно высматривал хоть какое-то укрытие: темный массив леса, река делает петлю, там обрывистый берег, вот в стороне убегает неглубокий овражек, поросший мелким лесом... Нет, в лес нельзя ни в мелкий, ни в глубокий: дракону достаточно дохнуть огнем, и сам выползешь из горящего леса...
Нельзя и в город, начнется паника. Да и где бы он ни пал на землю, туда тут же ударит огненный столб и два десятка стрел! А вот по эту сторону города целое нагромождение темных глыб... это те развалины, о которых говорил Окоем. В старых храмах, насколько он помнил, всегда есть подземные залы, где приносят жертвы, где собираются адепты, где бог является самым избранным. И хотя вход и выход в такие залы только один, но те массивные гранитные плиты никакому дракону не поджечь, а за ним если кто или что и пролезет в узкий ход, то дракона таких размеров он удавит голыми руками...
Мимо пронесся столб огня. Страшно обожгло крыло, он сам успел уловить запах горелого мяса, от боли закричал каркающим голосом. Его занесло в сторону, перекувыркнуло. Светлое небо и темная земля поменялись местами.
На темной земле расцвел огненный цветок, пошел вширь, как идут круги по воде от брошенного камня. Оранжевый огонь стал красным, потом совсем погас, но Олег успел увидеть тёмные глыбы. Он из последних сил отчаянно замахал крыльями. Мимо пронеслась огненная стрела, он пугливо вильнул в сторону, закричал от боли. В плечевой сустав стрельнуло так остро, что он заорал снова, заплакал, что-то хрустнуло, это вывернуло плечевой сустав.
Темная земля приближалась чересчур быстро. В стороны разбежались массивные темные глыбы. Он напрягся, сцепил челюсти и, задержав дыхание, расставил крылья. Острой болью стегнуло в плечи. Там хрустело, трещало, от боли помутилось в голове, а встречный ветер злорадно рвал его на клочья.
В плечах хрустнуло в последний раз, крылья закинуло ему за спину... И почти сразу земля появилась перед ним, ударила, словно с размаху швырнули, как ком мокрой глины на широкую наковальню. От дикой боли в глазах стало красно, в черепе грохот. Он знал, что сейчас потеряет сознание, а всадники на драконе уже натягивают тетиву...
Сцепив челюсти, он попытался ползти, но руки висят как плети, в плечах боль, и он, извиваясь как уж, пополз к темным глыбам. Всего рукой подать, но...
За спиной вспыхнул огонь, ноги обожгло, в затылок словно кто-то дохнул горячим воздухом кузницы. Запахло горелой землей. Он задвигался чаще, перекатился с боку на бок, вот они глыбы, еще, еще... Плечо пронзило раскаленным прутом. Он закричал, заплакал, рванулся, ослепленный болью, ударился головой о камень.
Вторая стрела ударила совсем рядом, но в огненной вспышке он успел увидеть над собой навес из гранитных глыб. Сделал титаническое усилие, заполз глубже. Перед глазами на миг стало темно. Наверное, потерял сознание, но тут же очнулся, ибо голова ниже ног, кровь прилила с силой морского прибоя, сдвинулся дальше...
Там оказалась пустота. Он упал, покатился, покатился, это ступеньки, много ступенек. Ударился в последний раз, перед глазами все кружится, к дикой боли в голове добавилась тошнота. Но здесь неширокое помещение, веет могильной сыростью. Он застонал, но из горла вырвался хрип. Кое-как удалось воздеть себя сперва на колени, руки болтаются как плети, а потом, собравшись с силами, поднял себя на ноги.
Подземная часть храма! Того самого, о котором говорил Окоем. Храм жестокого бога, который давал блага просителю только до захода солнца, а потом не то пожирал живьем, не то на кол...
Искры сыпались из глаз, все плывет, покачивается, двоится и троится. В трех шагах впереди на гранитном пьедестале темнеет что-то чудовищное, вроде вырубленной из черного камня жабы размером с быка.
Он чувствовал, что сейчас упадет и уже не поднимется. Изломанные в плечах крылья так и остались изломанными, хотя теперь это изломанные руки, а не крылья. Одна нога, похоже, сломана тоже. Острая боль стегает всякий раз, когда пробует опереться хоть самую малость. Сейчас он безрукий и одноногий. А за спиной сверху вспыхивает зарево. Похоже, дракон опустился на землю и пробует достать его огненным дыханием. Или же наездники все еще стреляют... Совсем невмоготу будет, если дракон в самом деле опустится на землю, а всадники спешатся и пойдут по кровавому следу.
