Смешенье (1-2) - Нил Стивенсон
– Ne pas faire le quartier [22], – сказал Боб, – вот что говорят священники в тумане.
Капитан Барнс был оксфордский выпускник.
– После того, что произошло в Атлоне, такого следовало ожидать, – заметил он.
– К нам это тоже относится? Никого не щадить?
– Сержант, ваше нежелание убивать ирландцев известно всему полку. Прошу вас, не превращайтесь в чудо милосердия.
Капитан Барнс был пятым сыном умеренно именитого бристольского семейства и с детства отличался живым умом. Все думали, что он станет викарием, и его решение пойти в пехотные офицеры явилось для семьи неожиданностью. В свои без малого двадцать пять лет Барнс по-прежнему выглядел начинающим богословом. Он любил командовать солдатами в бою и делал это на удивление толково, пока речь шла о традиционных боевых действиях против регулярной армии неприятеля. Такая похвала может показаться скрытой издёвкой, но на самом деле очень мало кто это умеет. Он терялся и начинал принимать ошибочные решения, когда получал приказ совершить нечто, не прописанное чётко в правилах ведения войны. В таких случаях поневоле приходится руководствоваться иными правилами, а Барнса тянуло следовать тем, каким учат в церкви. И ему хватало ума понять, что на войне это смешно.
– Вам нужен сержант-зверюга, который учинит бойню, пока вы будете заламывать руки и открещиваться от его неблаговидных поступков, – сказал Боб. – Советую поискать таких сержантов в других полках. Наш создан Черчиллем…
– Для вас он граф Мальборо!
– Вообще-то для меня Джон. Но, как ни называй, в выборе сержантов он руководствовался собственными странными вкусами, и хотя его заменили на де Зволле, вам придётся терпеть меня – если не захотите произвести в сержанты кого-нибудь из рядовых.
– Сгодитесь и вы, сержант Шафто.
Наконец туман растаял настолько, что можно было различить всё, что захочется, хотя дальние предметы и окружал колючий мерцающий ореол. Всё было более или менее так, как Боб определил на слух. За болотом поднимался холм. Ближайший склон был изрыт траншеями; их занимали ирландские мушкетёры в серых мундирах. Мушкеты у них должны были быть справные, не тот мусор, что пошёл на дрова после битвы на Бойне. С юга якобитская линия изгибалась вдоль подножия холма и скрывалась за леском. Впереди и впрямь лежала самая непроходимая часть болота, через которую вились наполненные водой колеи. В нескольких сотнях шагов вправо дорога из Атлона в Голуэй взбиралась сперва на мост, затем на длинную дамбу, ведущую через заболоченную местность.
Английская и гугенотская кавалерия расположилась у дороги. Боб увидел разом несколько полковых знамён и заключил, что это дивизия. В таком случае ею должен командовать генерал-майор – скорее всего гугенот Анри де Массю, который по-прежнему носил титул изгнавшей его родины: маркиз де Рювиньи. Маркиза и ещё двух генералов Вильгельм привёз в Ирландию весной взамен прежних, выводивших его из терпения своей медлительностью. Второй – шотландец Хью Маккей – командовал пехотной дивизией, стоявшей перед болотом, то есть дивизией Боба.
До моста и дамбы было совсем близко, так что возникал вопрос, почему кавалерия ещё не там. Ответ лежал в полумиле дальше по дороге, где к западу от дамбы высился старый замок, вернее, его развалины: четыре замшелые стены с курганами на месте башен. Однако стены ощетинились мушкетными дулами, а деревеньку под ними окружили земляные валы. От селенья расходились несколько дорог, и на них стояли якобитские полки, готовые дать отпор неприятелю, пробившемуся на дамбу.
Боб много дольше, чем следовало, вглядывался в штандарты ирландских полков, силясь отыскать знамя барона Йола и понять, где стоит свечник Маккарти с ротой Партри. Однако бо́льшая часть ирландской пехоты заняла позиции дальше к югу, за болотом, более чем в двух милях от Боба, а знамёна у них были не особо большие и не особо яркие, так что разглядеть ничего не удалось.
– Превосходная позиция, – одобрительно заметил Боб. – Лучше и быть не может – для ирландцев.
Капитан Барнс сурово взглянул на Боба, но смягчился, поняв, что тот лишь констатирует факт из своего рода джентльменского уважения к неприятелю.
– Сегодня мы будем драгунами, пока не поступит другой приказ.
– Где же наши лошади, капитан?
– Мы можем их вообразить.
– Воображаемые лошади не отличаются резвостью.
– Нам не придётся на них садиться. Драгуны до места скачут верхом, а бьются в пешем строю, – напомнил Барнс. – Да, мы пришли сюда ногами, но это в прошлом. Теперь всё в точности так же, как если бы мы только что спешились.
– Так вот зачем нас здесь поставили, – чтобы поддержать кавалерию, – предположил Боб, глядя Барнсу в глаза, и по их выражению понял, что не ошибся.
Он перенёс внимание с участка, перед которым расположилась дивизия Маккея – болота в центре – на дорогу и деревушку перед дивизией генерала де Рювиньи. С первого взгляда задача блекторрентцев представлялась более сложной, но Боб почувствовал неописуемое облегчение при мысли, что не придётся сражаться с кучей ирландцев в лабиринте рвов.
– Как я понял, нам надо будет продвигаться по дороге, – продолжал Боб.
Он перевёл взгляд на дорогу и попытался сосчитать знамёна на стенах и в окружающей деревушке.
– Лучше, чем форсировать болото, – заметил капитан Барнс.
– Что угодно лучше, чем форсировать болото, капитан, – отвечал Боб. – Когда меня подстрелят, я хочу смотреть на солнце, а не захлёбываться тиной.
Боб, который обычно оказывался в самой гуще боя, получил редкую возможность сидеть и наблюдать за ходом баталии, словно твой генерал. Так получилось, потому что кавалерия, которой они были приданы, в первые несколько часов не получала приказа выступать. Ни один вменяемый генерал не бросил бы своих людей на дамбу против такой обороны противника. Более того, в самом начале боя конницу де Рювиньи перебросили на левый фланг, оставив полк-два для защиты дороги. Будь блекторрентцы настоящими драгунами (с лошадьми), их бы, наверное, отправили туда же. А так они застряли в той части поля сражения, где ничего не происходило.
Однако весь остальной строй двинулся в атаку. Боб видел только пехоту в центре, но по дальнему рокоту копыт и передвижению конного резерва в ирландском тылу мог заключить, что на другом фланге происходит мощная кавалерийская атака.
Все первые несколько часов пехота Маккея терпела поражение от ирландцев. Правильнее было бы сказать, что Гинкел потерпел поражение в ту минуту, когда приказал форсировать болото. Якобиты прорыли параллельные траншеи, соединённые переходами. Все рвы были устроены так, что защищали от обстрела с востока, но
