Память душ - Дженн Лайонс
Гризт нахмурился.
– Они были многонациональной группой, верно? Их лидером была… э-э… – Он прикусил губу и прищурился. – Кажется, Авал?
Валатея улыбнулась.
– Я давно не слышала этого имени. Я была главой Наставников. А это означало, помимо прочих наших обязанностей, что выбор, кого сделать Стражами, выпал на нашу долю. На мою долю. Я одобрила всех до единого.
– Ух ты… Э-э, я понятия не имел… – Гризт сглотнул. Неудивительно, что Реваррик думал, что она не будет его поклонницей. Если она была тем, кто одобрил людей, ставших Стражами, то, вероятно, она также была тем, кто сказал, кто никогда не станет Стражем.
То есть – Реваррик.
– Так что ты можешь понять, почему я чувствую себя виноватой.
– Но ведь этот беспорядок устроил не один из Восьми, – сказал Гризт. Он решил не упоминать, как он только что пробудил виновника всего этого от тысячелетнего безумия и заключил с ним договор. Не стоит лишний раз искать неприятностей.
– Нет, – ответила Валатея. – Ноферо считал, во всем виноваты демоны, но я-то знаю лучше. С самого начала я знала, что это не так. – Она отвела взгляд. – Мне следовало гораздо раньше понять, насколько амбициозен Реваррик. Один мой друг даже пытался предупредить меня, что он завидует своему брату, Саррику, что Реваррик взбешен, что я не разрешила ему принять участие в ритуале. Но я думала, что эмоции моего друга затуманили рассудок.
– Зачем ты подпустила его к ритуалу, если ты…
Она издала нечленораздельный, раздраженный звук.
– Реваррик изобрел ритуал! Он создал Восемь Стражей. Я знала, что он эгоистичен, но думала, что он по-прежнему сосредоточен на победе над демонами. Разве мог кто-то подумать, что он хочет уничтожить или, по крайней мере, вытеснить то, что сам создал? – Она обмякла, сдулась, от гнева, звучавшего в ее голосе, остался лишь легкий намек. – Ты с ним когда-нибудь встречался?
– С Реварриком? Я, э-э-э… Пару раз присутствовал на его лекциях…
Она криво улыбнулась.
– Я знала его гораздо лучше. Нет… – Она увидела, как расширились глаза Гризта, и поправилась: – Не так. Мы никогда не были друзьями, не говоря уже о любовниках. Но мне нравится думать, что он уважал меня. Может быть, я дура, раз так думаю. Реваррик был великолепным, очаровательным и очень страстным. Но вдобавок он был самовлюбленным, прекрасно манипулировал людьми и был совершенно лишен угрызений совести. Разве человек, столь убежденный в своей правоте, может испытывать сомнения или чувство вины? В конце концов, обычно он был прав. Но на этот раз, – Валатея сжала губы в тонкую линию, – Реваррик ожидал, что я дам ему роль, которую я вместо этого дала Аргасу. Он никогда не протестовал против моего решения. Реваррик провел ритуал идеально и привязал Аргаса к правильной концепции. Но я думаю, что именно в этот момент он начал думать обо всех Наставниках – особенно обо мне – как о своих врагах. В тот момент, когда он почувствовал, что мы его предали. В тот момент, когда он начал строить свои планы относительно повторения ритуала, который вышел боком.
Она указала туда, где, вероятно, находился вход в пещеру.
– Я чувствую себя ужасно из-за людей, которых он втянул в этот ритуал, из-за тех, кто закончил так… Я уверена, никто из них не ожидал, что в конце концов превратится в монстра. Я все еще надеюсь, что смогу найти лекарство.
Гризт начал было объяснять насчет Краеугольных Камней, но сразу же осекся, хоть он и был с ней согласен, но в то же время он был согласен не со всем. Разговоры, которые он вел с некоторыми драконами, наводили на мысль, что они не столь уж заблуждались в цели ритуала. Заслуживают ли эти богоподобные существа, предавшие свои семьи, исцеления? Может быть. А может, и нет.
Единственная причина, по которой он вылечил Реваррика, заключалась в том, что у него не было другого выбора.
– Я пытаюсь воскресить Восемь Стражей, – наконец сказал Гризт. – Я думал… ты могла бы мне помочь.
Она смотрела на него через мерцающий костер, и его отражение плясало в ее огромных фиалковых глазах. Валатея молчала.
– Ну, во всяком случае, семь Стражей. Я старался веками, но всегда сталкивался с одной и той же проблемой.
– Неспособность смертной материи вместить такой уровень тенье.
Гризт изо всех сил старался не показать своего разочарования. То, что она сразу поняла, в чем проблема, означало, что она уже обдумала этот вопрос. А значит, она уже пыталась ее разрешить.
А значит, она уже потерпела неудачу. Он наклонился вперед, как будто она не говорила, что не может ему помочь.
– Кое-кто сказал мне, что ты лучшая, когда дело касается биологической магии. Я надеялся, что ты увидишь что-то, что я пропустил.
Королева вздохнула:
– Даже если бы я это сделала, это открытие было бы несущественным. Я провела достаточно исследований, чтобы понять, что семь Стражей, убитых рукой Вол-Карота, находятся вне нашей досягаемости. Их души отделены от тел, да, но эти души… рассеяны. Разобщены. Растеклись подобно маслу по вселенским водам. Как можно их сконцентрировать, чтоб потом поместить в тело?
Гризт пожал плечами:
– О, я придумал это много веков назад.
Валатея уставилась на него.
– Каким образом?
– Очень просто. Души не хотят быть – как ты это назвала? – рассеянными. Они хотят быть цельными. Дай им возможность, и они переформируются. Они оживут. Так хочет вселенная. Проблема в том, что без тела, в котором они могли бы жить, у них никогда не было достаточно времени, чтобы разжечь мыслительные процессы, и они просто… – Он сжал пальцы в кулак, а затем внезапно разжал ладонь.
– Может быть, это возможно во Втором Мире, где не требуется физическое тело?
– Я думал об этом, но они были убиты не во Втором Мире. Они были в первую очередь убиты здесь. У меня нет возможности заставить их души пересечь Завесу. Кроме того, души не могут направлять тенье без физического тела, поддерживающего обмен. Если бы это было так просто, Стражи возродились бы сами[177].
Королева Валатея доела кашу и отставила миску в сторону.
– Интересная дилемма. Но тогда, я полагаю, если бы существовало простое решение, кто-нибудь из нас придумал бы что-нибудь много веков назад.
Гризт попытался не показать, как он разочарован.
– Неужели нет ничего, что можно сделать? – Он выдохнул. – Тюрьма Вол-Карота рушится.
Ее фиалковые глаза расширились.
– Она должна была стоять вечно.
– Этого не произойдет, – сказал Гризт. – Нам нужно вернуть Восьмерых.
Сейчас она казалась такой
