Юрий Никитин - Возвращение Томаса
— Садитесь, садитесь. Монахи у меня усердные. Не все, к сожалению, умные... Понятно же, что вы оба не создания Тьмы. Святость этого монастыря достаточно сильна, чтобы не допустить в его стены Врага.
Он сел, положил на столешницу крупные руки. Седые брови напоминали Томасу снежные уступы над темными пещерами, но сейчас из этих пещер смотрели острые живые глаза. Он перекрестился и сказал почтительно:
— Ваша святость, я — рыцарь и верный слуга Господа Нашего, Томас Мальтон из Гисленда, рыцарь крестоносного войска, первым ворвавшийся в Иерусалиме в башню Давида...
Настоятель кивнул.
— Похвально, сын мой, очень похвально. Это было великое деяние, все его величие не рассмотреть вблизи, только потомки воздадут вам должное. Меня зовут отец Крыжень, я когда-то закладывал первый камень в этот монастырь. Стены его неприступны для Врага.
— Мы уже увидели, — заверил Томас горячо. — И зеленая трава, конечно же, только благодаря животворной силе монастырских стен!
— Ты верно заметил, — одобрил настоятель, его острые глаза впились в Олега. — А ты, сын мой...
Томас напрягся, настоятель не представляет возраст Олега, но Олег ответил мирно:
— Меня зовут Олег. Просто Олег.
— Ты... странник?
— Да, — ответил Олег, опустив обязательное «отец мой», что настоятель, конечно же, заметил. — Просто странник.
Настоятель помолчал, всматриваясь в обоих. Томас чувствовал, что они оба прозрачны для глаз отца Крыженя, как прозрачная вода ручья, он с легкостью читает в их душах, как охотник читает следы только что пробежавшего зверя.
— Что привело вас в эти края? — спросил он.
Пока Томас рассказывал о щедром предложении короля Гаконда, Олег осматривался в келье. Явился молодой монах, принес кувшин и три глиняных кубка. Напиток оказался прохладный, в меру сладкий и в меру терпкий, Олег ощутил, как в усталое тело вливаются новые силы. Настоятель тоже отхлебнул, но явно из вежливости, сказал коротко:
— По нашему уставу мы обходимся без ужина, но для гостей можем в особых случаях делать исключения.
— В чужой монастырь со своим уставом... — начал Томас.
— Это не чужой, — прервал настоятель, — а вам лучше не ломать свои привычки, это может ослабить ваш боевой дух. Продолжайте, сын мой, продолжайте!.. Каким вы увидели болото с той стороны?
Томас продолжал рассказывать, Олег откинулся на спинку скамьи и сделал вид, что дремлет. Томас рассказывал ярко, с жаром, образно, и если бы Олег не шел через болото с ним рядом, сейчас представил бы себе совсем другой мир, другую местность и совсем-совсем других чудищ.
Когда Томас, захлебнувшись эмоциями, закашлялся от избытка чувств, Олег вставил мирно:
— Отец Крыжень, что собой представляет это Адово Урочище?
— Мы его называем Язвой, — ответил настоятель, — сперва она была вроде колодца с гнилой болотной водой. И монастырь наш здесь совсем не для борьбы с Язвой. Это потом, когда вышла из ямы и пошла, как чума, к нам пришли за помощью. Молитвы и святая вода помогают, но мы уже опоздали, Язва набрала силу, расползается во все стороны. Когда подступила к стенам монастыря, мы удвоили бдения, прибыл святейший брат Симон из Рима, папский прелат...
Олег огляделся:
— А где теперь, смылся?
Настоятель сказал укоризненно:
— Обижаешь, сын мой. Но тебе в твоем невежестве простительно. Он сейчас в самом сердце Язвы! Его святость столь велика, что Язва ему нипочем. И все сонмы демонов его не могут тронуть, только воют и кривляются в бессильной злобе.
— А че он туда пошел? — спросил Олег снова. — В карты с ними играет?
Томас пнул его под столом, настоятель ответил мирно, явно привык разговаривать и с придурками, обиженными Богом, бесноватыми и умом тронутыми, голос звучал ласково:
— Он ищет, как загнать Язву обратно. Туда, откуда пришла.
— И как?
Томас пнул сильнее, а в глазах настоятеля впервые проступило неудовольствие.
— Любого другого Язва бы убила, — ответил он коротко. — А еще он привез святую книгу из Ватикана! С того дня, как мы начали читать ее, Язва обходит монастырь стороной.
— Это как-то связано?
Настоятель кивнул.
— Пока святую книгу читают вслух, монастырь будет стоять нерушимо.
— Ого, — сказал Олег с уважением. — Видать, старая книга?
Настоятель посмотрел на него внимательно.
— Похоже, ты понимаешь в этом толк.
Олег сдвинул плечами.
— Просто слышал, что в старых силы и святости больше. Прелат вам эту книгу привез в дар?
Томасу показалось, что настоятель смотрит уже с уважением.
— Нет, — ответил он со скорбным вздохом. — Как только Язва будет уничтожена, прелат увезет книгу обратно в подземные хранилища Ватикана. Это слишком большая ценность.
— Жадничает, — буркнул Олег. — В Ватикане этих книг, как... словом, много.
— Наш прелат, — сказал настоятель с величайшим почтением, он перекрестился и продолжил благоговейным шепотом: — Наш прелат... человек святой! Он немолод, очень немолод, но каждую минуту жизни отдает делу церкви... Уверен, что когда ты послушаешь его пламенные речи, тебе захочется принять Господа Бога...
Олег отмахнулся.
— Я слишком уж закоренел в язычестве, падре.
Настоятель сказал наставительно:
— Святыми не рождаются. Сам прелат как-то рассказывал, что он в молодости вел недостойную и даже не совсем честивую жизнь, но встреча с одним святым и набожным человеком великой мудрости изменила его. С того дня он уверовал в Господа, преисполнился к нему любви и обожания.
Олег буркнул скептически:
— Брехня. Так не бывает.
Настоятель ахнул:
— Как ты можешь?.. Он же сам сказал!
— Брешет, — сказал Олег равнодушно. — Педагог сраный. Воспитывает вас, вот и брешет.
Настоятель от возмущения раздулся, как боевой петух, раскрыл рот, но громко хлопнула дверь, в келью влетел запыхавшийся молодой монах.
— Отец настоятель!.. — прокричал он в восторге. — Отец настоятель, прелат возвращается!
Отец Крыжень вскочил, несмотря на всю его дородность и величавость, торопливо перекрестился. На бледных щеках появился слабый румянец.
— Слава Тебе, Господи... Мы уж и не надеялись...
Олег спросил удивленно:
— Вы же говорили, что он безбоязненно уходит в самое сердце Язвы...
— Но она все злее, — ответил настоятель торопливо, — а мы так надеемся на этого святого человека! Если погибнет, то нам придется... труднее. Даже очень.
