Мертвый лес - Дмитрий Геннадьевич Колодан
Кати вздрогнула.
– С кем?
– С Джулией Папильон. Впрочем, можешь не отвечать. Я и так знаю, что знакома. А станешь отрицать, у меня найдется с десяток фотографий, на которых вы вместе: обедаете в кафе, прогуливаетесь по улицам и все такое. Я тебя сразу узнал, как только увидел.
– Вы что, за мной следили?!
От этой мысли у Кати бабочки запорхали в животе. Это что же получается? Что все это время она была под колпаком? Кто-то из прохожих, на которых она и внимания не обращала, на самом деле был шпионом, отслеживающим каждый ее шаг? Куда она пошла, с кем встречалась, какие книги брала в библиотеке и что ела на обед? Кати всегда немного посмеивалась над паранойей Джулии, а оказывается, ее подруга везде и всюду была права.
– За тобой? – изумился Рольф. – Нет, конечно! Как ты могла такое подумать? Но мы присматриваем за Джулией.
– За… Зачем?
Рольф вскинул брови.
– Ну как же… Знаешь, как говорят в таких случаях? Ничего личного, только бизнес. Джулия Папильон – чересчур активная молодая особа с четкой гражданской позицией. Мой отец про таких говорил: шило не в том месте.
Он усмехнулся. Кати вскинула голову.
– А это плохо?
– Ну, как сказать… Я ничего не имею против нее лично, даже наоборот – лично мне она глубоко симпатична. Но вот ее деятельность доставляет… кхм… определенные неудобства.
– Она не делает ничего противозаконного, – заметила Кати.
– Нет, – согласился Рольф. – Пока нет, но у меня есть все основания полагать, что это лишь вопрос времени. Она встала на кривую дорожку, на которой очень легко оступиться.
Кати напряглась. По голосу Рольфа невозможно было понять, угроза это или предупреждение. В его словах явственно прозвучали нотки сожаления. И все же что-то не так.
– На что вы намекаете?
Рольф распахнул глаза в притворном изумлении.
– Намекаю? Ну что ты! Я говорю прямым текстом, без экивоков. Например… – он щелкнул пальцами, – вовлечение несовершеннолетних в деятельность, представляющую угрозу их жизни и здоровью. Как тебе такой поворот? Полагаю, твой отчим с радостью напишет заявление в полицию.
– Но… – У Кати перехватило дыхание. С радостью? Да еще с какой! Стоит Рольфу намекнуть, и Герберт напишет дюжину таких заявлений, лишь бы выслужиться перед начальством. А отец Лауры выступит свидетелем. И получается, что из-за нее Джулию отправят за решетку? Этого Кати никак не могла допустить, но что она могла поделать?
– Разумеется, я ничего такого делать не собираюсь, – сказал Рольф, откидываясь на спинку кресла. – Однако же взамен я рассчитываю на ответную любезность.
Кати сглотнула воздух.
– Какую еще любезность?
– Что ты не будешь врать. Согласись, не так уж много я прошу? Так что давай начнем сначала. Итак, почему ты так кричала? Что такого ты увидела?
Кати вздрогнула. Что она увидела?
– Я… Я не знаю.
– Ну вот, – разочарованно протянул Рольф. – А я думал, мы договорились…
– Но я правда не знаю! – вскрикнула Кати. – Чего вы от меня хотите? Я понятия не имею, что это было и как это называется!
Рольф медленно кивнул.
– Ну хорошо, это уже лучше. А на что оно было похоже, это ты можешь сказать?
– Оно… – Кати ненадолго задумалась. А впрочем, чего ей скрывать? Она уже поняла, что Рольф сам знает ответ на свой вопрос. – На потроха. Как в мясном отделе супермаркета. Только эти потроха были живыми.
– На потроха? В самом деле? И где же ты увидела эти потроха?
– В стене, – ответила Кати. – Внутри стены, за отвалившейся плиткой. Я не знаю, что это, но выглядело оно жутко и мерзко.
– Любопытно. – Рольф сделал еще один крошечный глоток чая. – У тебя отличное зрение.
– Вот как? В каком это смысле?
– Большинство людей, – сказал Рольф, – не отличаются хорошим зрением, точнее же, страдают избирательной слепотой. Если что-то не вписывается в их картину мира, они предпочитают этого не замечать. Лишь немногие способны видеть вещи такими, какие они есть на самом деле. Это дар, а может быть, проклятье.
– Так вы тоже это видели, да? Вы знаете…
Рольф развел руками.
– Не стану отрицать.
– И что же это такое?
– А этот вопрос будет посложнее. – Рольф закатил глаза. – Во-первых, не что, а кто, но это, я думаю, ты и сама поняла. Но вот кто Он такой – тут я затрудняюсь с ответом.
– Чудовище, – сказала Кати, ибо кем еще могло быть подобное существо? Рольф не стал спорить.
– Может быть. Все зависит от того, что ты вкладываешь в это понятие.
– Там, в туалете. – Кати заерзала на месте. Стоит ли говорить об этом? С другой стороны, а что она теряет? – В общем, я там кое-что почувствовала.
– Так-так. – Рольф подался вперед. – И что же?
Глаза его блеснули, но Кати не поняла, что означает этот блеск. Предвкушение? Или страх?
– Не знаю… Такие вещи сложно описать словами. Но это было что-то нехорошее.
– Нехорошее?
– Да. Что-то очень плохое. Что-то очень злое и очень… – Кати не сразу подобрала подходящее слово. – Очень голодное.
– Голодное? Хм…
– Да, – закивала Кати. – Только голодное не в том смысле, что оно хочет есть, а в том, что оно никак не может насытиться. Оно все равно останется голодным, сколько бы ни ело, если вы понимаете, о чем я.
Она взглянула в лицо Рольфу. Да. Все он прекрасно понимает, быть может, даже лучше, чем она сама. Рольф одним глотком допил свой чай и поднялся с кресла.
– Пойдем, я хочу кое-что тебе показать. – Он протянул ей руку, однако Кати встала без его помощи. – Здесь недалеко, но нужно выйти на крышу.
И он направился к неприметной двери в дальнем конце кабинета, за которой обнаружилась крутая лестница с бетонными ступенями. Проход оказался узкий, два человека там бы не разошлись, а освещался он тусклой желтоватой лампочкой, отбрасывающей длинные тени. Стоило Рольфу открыть дверь, как в кабинет ворвался холодный ветер, пахнущий гарью и гниющими отбросами – сильный запах в миг разделался с ароматами весеннего луга, ясно и четко напомнив Кати, где она находится на самом деле.
Рольф не стал ее дожидаться и быстро стал подниматься по ступеням, и к тому моменту как запыхавшаяся Кати его догнала, он уже открывал дверь, ведущую на длинную плоскую крышу.
– Надо же, – сказал Рольф, не успели они выйти на свежий воздух. – А погода-то портится…
Взмахом руки он указал на небо. От горизонта надвигалась грязно-серая стена облаков, неотвратимая, как катящаяся с горы лавина. Словно кто-то торопливо закрашивал небо графитовым карандашом. Сквозь прорехи еще виднелись кусочки синего
