Император-гоблин - Кэтрин Эддисон
Ваш верный и благодарный слуга,
Тара Келехар.Майя аккуратно сложил письмо и вернул Ксевету.
– Итак, имя Тетимада уже не в первый раз всплывает в связи с разного рода проблемами. Расскажите нам о свадьбе принца Ту-Атамара.
– Хм, – начал Ксевет. – Репутация невесты безупречна, и этот союз был выгоден обеим сторонам. Говорили, что присутствие вашего отца на бракосочетании принца Ту-Атамара и девушки из семьи Тетимада послужит всеобщему примирению.
– Если мер Келехар прав, эти разговоры кое-кого изрядно позабавили, – сказал Майя и вкратце изложил секретарю содержание письма.
На лице Ксевета отразилось неподдельное изумление.
– Возможно, принца Орчениса соблазнило богатство дома Тетимада.
– Вот как, – мрачно проворчал Майя.
Ксевет беспокойно взглянул на него.
– Будем надеяться на скорое возвращение мера Келехара. В данный момент, ваша светлость, у нас нет никаких доказательств.
– Так и есть, – ответил Майя.
Майя заметил, что Ксевет едва сдержал вздох облегчения. Он вспомнил слова лорда Пашавара об унаследованном безумии и нарушении законов и понял, чего опасается секретарь.
– Вы не могли бы спрятать письмо мера Келехара в надежное место, туда, где его никто не станет искать?
Ксевет нахмурился и после недолгого размышления ответил:
– Конечно, ваша светлость. Мы постараемся. – На его губах промелькнула довольная улыбка, и Майя подумал, что она сделала его похожим на ровесника Идры. – Нам уже кое-что пришло в голову.
– Огромное спасибо. Мы должны вернуться в дом посла – нас наверняка уже хватились.
Ксевет проводил Майю в покои посла, словно боясь оставить императора в одиночестве. Ноэчарей бесшумно следовали за ними, и Майя с грустью подумал, что наконец понял смысл слов Калы о том, что они не могут быть друзьями. Едва Майя переступил порог, как рядом вырос Горменед.
– Ваша светлость, Авар просит уделить ему минуту.
Майя подумал, что приказ, скорее всего, был сформулирован несколько иначе, но молча прошел за Горменедом к маленькому столику, заставленному корзиночками со слоеными пирожками с утиным паштетом и булочками с вишней. Авар, развалившийся в кресле, был слегка пьян – в отличие от Майи, который ограничился чаем после глотка горячего рисового вина сорчо, излюбленного напитка гоблинов. Авар рассказывал компании гоблинов-купцов и эльфийских придворных о визите так называемого «короля» чадеванских пиратов в Корат’ Дав Архос.
– Он привез с собой восемь девушек-львиц, – говорил Авар. – Бедняжки, они все время мерзли, и даже у короля Кхел-Аведжера не хватило жестокости заставить их… – И тут он заметил Майю. – Внук! Нам сказали, что вам представили нашу дочь Надейан.
Майя испугался: ведь он пообещал меррем Видженка, что у нее не будет неприятностей.
– Да, – пробормотал он. – Мы были очень рады с ней познакомиться.
– Превосходно, – объявил Авар и хитро подмигнул.
Майя невольно улыбнулся в ответ. Видимо, министры и их запреты раздражали Авара не меньше, чем Майю раздражал Кораджас и постоянные ссоры.
– Наша дочь Тевер передает вам наилучшие пожелания, и еще… кажется, где-то был подарок. Селтевис! Где подарок императору от нашей дочери Тевер?
Рядом, как по волшебству, возник Селтевис. Это был гоблин средних лет, скромно одетый, ничем не примечательный, если не считать темно-красных, почти багровых глаз. Украшения были подобраны под цвет радужек: в косы были вплетены низки рубинов, в ушах покачивались рубиновые серьги.
– Он здесь, Мару’вар, – ответил секретарь и, низко кланяясь, протянул Майе красивую лакированную шкатулку.
Майя растерялся. В последний раз он получал подарок на восьмой день рождения; матушка подарила ему единственную пару своих серег, которые подходили мальчику. Он вспомнил, что Сетерис едва не хлопнулся в обморок, сообразив, что тонкие кольца в ушах Майи – не дешевая бижутерия, а ювелирные изделия из Илинвери’ара, и что белые блестящие шарики – это вовсе не стекляшки, наполненные толченой рыбьей чешуей, а настоящие жемчужины.
Он взял шкатулку, неловко повертел ее в руках, нашел замок. На синем бархате были разложены гребни из слоновой кости, шпильки для волос, два ожерелья из янтаря и рубинов. На гребнях были вырезаны чешуйки, а каждая шпилька заканчивалась головой дракона со сверкающими рубиновыми глазами. Майя закрыл шкатулку и только тогда заметил на крышке изображение огнедышащего чудовища.
– Великолепный дракон, – пробормотал Майя, забыв об этикете и чувствуя, как губы невольно растягиваются в улыбке.
– Верно, – заметил Авар.
Возможно, смерть Ченело чему-то научила его. Майя хотел бы узнать, но понимал, что задавать таких вопросов не следует. Оставалось лишь поклониться деду. Хотя подарок передала тетушка, он никогда не получил бы его без разрешения Авара.
– Благодарим вас, – сказал он.
Авар кивнул, и Майя подумал, что это и есть ответ на его вопрос.
Глава 29
Бал и смертное ложе
Майя не знал, кому было поручено украшать Унтэйлейан, но считал, что те, кто это делал, заслуживают самых восторженных похвал. Со стен свисали багровые и синие полотнища, расшитые золотом – это были цвета правящих династий Бариджана и Этувераза. На своем неудобном троне Майя обнаружил синие подушки с золотыми узорами и мысленно поблагодарил слуг за заботу. Он сидел, рассматривая танцующих, и говорил себе, что это всего лишь репетиция Новогодних торжеств. Новогодний Бал обычно начинался на закате, танцы продолжались до рассвета с перерывами на банкет и праздничную службу в храме Унтэйленейзе’мейре.
– Как на поминках, – сказал он Ксевету, и секретарь с улыбкой ответил:
– Да, ваша светлость. Проводы уходящего года – единственная ночь в году, когда слуги могут танцевать с господами.
Также это был день рождения Майи. Когда он попытался объяснить, что не хочет никакого праздника, Ксевет в ужасе воскликнул:
– Вы же император! Ваш день рождения должны и будут отмечать все подданные, во всех уголках страны. Вы не можете просить народ не праздновать, ваша светлость.
– Верно, не могу, – вздохнул Майя, признавая свое поражение.
Но сама эта идея угнетала его; его приводила в ужас мысль о том, что детей будут заставлять отмечать его день рождения, как его самого когда-то заставляли праздновать день рождения отца.
«Это не одно и то же, – напомнил он себе, пытаясь мыслить рационально. – Ни у одного ребенка из Эльфийских Земель нет причин ненавидеть тебя, тогда как у тебя были веские причины испытывать отвращение к отцу».
«А как же Идра? – быстро спросил суровый внутренний голос. – А Ино? А Мире’ан?»
«Я скажу им, что они не обязаны праздновать мой день рождения».
Ему вдруг пришло в голову, что этот мысленный разговор совершенно абсурден, и он едва не рассмеялся.
– Ваша светлость? – шепнул Кала. – Все в порядке?
– Да, спасибо. Нас просто кое-что развеселило.
– Что именно, ваша светлость? – неодобрительным тоном спросил Бешелар.
– Ничего особенного, – сказал Майя. – По-моему, танцы –
