Знак Единорога. Рука Оберона - Роджер Желязны
Он улыбался.
– Бенедикт? – спросил он. – Интересно… Ты… Здесь…
Камень Правосудия полыхал огнем у него на груди.
– Бранд, – сказал Бенедикт, – даже не пытайся.
С той же улыбкой Бранд расстегнул портупею, и та вместе с оружием упала на пол. Когда затихло эхо, он произнес:
– Я не дурак, Бенедикт. Не родился еще человек, способный победить тебя с клинком.
– Мне не нужен клинок, Бранд.
Бранд медленно двинулся вдоль края Образа.
– И все же носишь его как слуга трона, хотя мог бы быть королем.
– Данное желание никогда не возглавляло список моих стремлений.
– Верно… – Бранд помолчал, постоял и сделал несколько шагов по периметру зала. – Преданный, исполненный самоуничижения… Ты совсем не изменился. Жаль, что отец так хорошо воспитал тебя. Ты мог бы пойти гораздо дальше!
– Все, чего я хочу, у меня есть, – проговорил Бенедикт.
– Тебе столь рано подрезали крылья, задушив в тебе желания…
– Заговорить мне зубы, Бранд, ты тоже не сможешь. Не заставляй меня причинить тебе вред.
Все еще улыбаясь, Бранд медленно двинулся к нему. Что он все-таки задумал? Я не мог разгадать его стратегию.
– Ты знаешь: я умею кое-что, недоступное остальным, – говорил Бранд. – Если есть что-либо, что угодно, что-то такое, чего ты желаешь, но считаешь неосуществимым – как раз сейчас у тебя есть возможность озвучить свое желание и узнать, насколько же ты ошибался. Я научился такому, во что ты и не поверишь.
Бенедикт улыбнулся одной из своих редких улыбок.
– Ты выбрал неверные слова, – сказал он. – Я могу добраться до всего, что желаю.
– В Тени! – фыркнул Бранд, вновь останавливаясь. – Погоня за призраками! А я говорю о реальности! Амбер! Власть! Хаос! Не воплощенные мечты! Никакого второго места!
– Если бы я хотел иметь больше, чем имею, то знал бы, что делать. А я не делаю, – ответил Бенедикт.
Бранд засмеялся и снова двинулся вперед. Он уже обошел зал вдоль кромки Образа примерно на четверть. Самоцвет сиял все ярче. Голос его звенел.
– Ты просто дурак, ибо носишь оковы по собственной воле! Но если ты не желаешь ни обладать, ни править, тогда что скажешь о знаниях? Я сумел постичь всю мудрость Дворкина. Я пошел и дальше, и заплатил черную цену за то, что проник в суть вселенной еще глубже. И ты можешь получить то же самое, не платя такой цены.
– Всему своя цена, – сказал Бенедикт, – и эту цену я платить не стану.
Бранд покачал головой и взлохматил волосы. Тут изображение Образа как-то заколебалось, словно клочок облака на миг закрыл свет луны. Тир-на Ног’т мигнул, а потом снова засветился с прежней яркостью.
– Ты искренен, ты и правда так думаешь, – промолвил Бранд, явно не заметив мимолетного затмения. – Что ж, больше не буду тебя испытывать. Однако попытаться я был должен.
Он снова остановился, глядя на Бенедикта.
– Ты слишком хороший человек, брат, чтобы расточать себя на эту бессмысленную кутерьму в Амбере, защищая то, что обречено сгинуть. Я ведь выиграю, Бенедикт. Я уничтожу Амбер и воздвигну его заново. Я собираюсь стереть старый Образ и начертать свой собственный. Ты можешь быть со мной. Я хотел бы, чтобы ты был на моей стороне. Я хочу сотворить идеальный мир, с лучшим доступом к Тени. Я соединю Амбер и Двор Хаоса. Я включу в это королевство все Тени. А ты будешь командовать моими легионами, величайшими воинствами, какие когда-либо существовали. Ты…
– Если твой новый мир будет столь идеальным, как ты говоришь, Бранд, в легионах не будет нужды. Если же он будет отражать рассудок своего создателя, тогда никаких улучшений в сравнении с нынешним положением дел я в нем не вижу. Спасибо за предложение, но я предпочту остаться с тем Амбером, который уже существует.
– Ты дурак, Бенедикт. С благими намерениями, но все равно – дурак.
Бранд снова начал осторожно продвигаться вперед. До Бенедикта ему оставалось сорок футов… тридцать… Он продолжал идти. Затем остановился футах в двадцати, сунул большие пальцы за пояс и молча уставился на него. Бенедикт встретил его взгляд. Я снова проверил, как там облака. Длинная гряда их продолжала надвигаться на сияющую луну. Но пока что я был уверен, что в любую минуту смогу вызволить Бенедикта, и решил сейчас его не беспокоить.
– Слушай, а почему ты просто не подойдешь и не прирежешь меня? – спросил наконец Бранд. – Я безоружен, это несложно. И ведь не важно, что в наших жилах течет одна и та же кровь, так? Чего ты ждешь?
– Я уже сказал, что не желаю причинять тебе вред, – ответил Бенедикт.
– Но готов на это, если я попытаюсь пройти мимо тебя.
Бенедикт молча кивнул.
– Признай: ты ведь боишься меня, Бенедикт. Все вы меня боитесь. Вот я сейчас приближаюсь к тебе, безоружный, и у тебя что-то сжимается под ложечкой. Ты видишь мою уверенность и не понимаешь ее причин. Ты должен бояться.
Бенедикт не ответил.
– …И еще ты боишься моей крови на своих руках, – продолжал Бранд, – боишься моего предсмертного проклятия…
– А ты не боялся крови Мартина на своих руках? – спросил Бенедикт.
– Этого ублюдочного щенка? – фыркнул Бранд. – Он не был одним из нас. Просто инструмент.
– Бранд, у меня нет желания убивать родного брата. Отдай мне кулон, который ты носишь на шее, и возвращайся со мной в Амбер, прямо сейчас. Еще не поздно решить все вопросы.
Бранд, откинув голову, рассмеялся:
– О, благородные речи! Благородные речи, Бенедикт! Достойно истинного владыки королевства! Мне прямо стыдно, что ты столь невероятно великодушен! Но главное, ради чего все это?
Он погладил рукой Камень Правосудия.
– Ради вот этого вот?
Он снова засмеялся и шагнул вперед.
– Ради вот этой безделушки? И если я отдам ее тебе, это купит всему королевству мир, покой и порядок? И послужит выкупом за мою жизнь?
Бранд снова остановился, теперь уже футах в десяти от Бенедикта. Поднял зажатый в пальцах Самоцвет и посмотрел сквозь него.
– А ты знаешь полную силу этой штуковины? – спросил он.
– Достаточно… – начал было Бенедикт, и голос его прервался.
Бранд поспешно сделал еще шаг вперед. Камень ярко освещал его лицо. Рука Бенедикта двинулась к рукояти, но так и не дотянулась до оружия. Он замер, словно вдруг превратился в статую. Тут я начал понимать, в чем дело, однако было слишком поздно.
Все, что говорил Бранд, не имело ни малейшего смысла. Обычная болтовня, отвлекающий маневр,
