Терновая цепь - Кассандра Клэр
– Ты волновался за Мэтью?
Оскар, услышав имя хозяина, дернул поводок.
– Не обижайся, но мне слабо в это верится.
– Томас, – преувеличенно спокойным голосом произнес Алистер, как будто говорил с несмышленым ребенком, – мне чуть ли не всю жизнь приходилось иметь дело с пьяницей. Я знаю, как бывает, когда алкоголик внезапно отказывается от спиртного. Как ему становится худо. Мой отец несколько раз чуть не умер.
– О, – пробормотал Томас. – Но тогда почему ты не позвонил? Почему не поднялся в квартиру?
– Я пришел, – ответил Алистер, – и только у дверей понял, что мое появление едва ли будет воспринято с радостью. Это был импульсивный поступок. – Он удивленно посмотрел на Оскара, усевшегося у его ног. – Что это с ним?
– Ты ему нравишься. Ему все нравятся. Это же пес. Итак, ты решил, что не хочешь заходить в дом, и просто стоял на морозе всю ночь?
– Я подумал, что постою до тех пор, пока не выйдет кто-нибудь из вас, и спрошу, как себя чувствует Мэтью. По крайней мере, чтобы рассказать Корделии. Она с ума сходит от тревоги за него. – Он наклонился и неуверенно погладил Оскара по голове. – Должен признаться, я надеялся, что это будешь ты. Есть одна вещь, о которой я собирался… то есть мне необходимо тебе сказать.
Сердце Томаса предательски дрогнуло. Он огляделся, потом вспомнил, что оба они защищены гламором. Простые люди не могли их видеть, а патрули Сумеречных охотников с рассветом возвращались домой. Он сделал шаг к Алистеру, потом еще один, и вот они втроем, вместе с Оскаром, стояли вплотную друг к другу в нише под аркой.
– Итак, – пробормотал Томас. – Что же это?
Взгляд Алистера был ленивым, чувственным. Он провел языком по губам, и Томас вспомнил поцелуй в библиотеке, восхитительный вкус его губ, его дыхание, его тепло совсем рядом… Алистер произнес:
– Скоро я покидаю Лондон. Мы переезжаем в Тегеран.
Томас отшатнулся и нечаянно наступил на лапу Оскару. Пес жалобно взвизгнул, и Томас наклонился, чтобы погладить его. Это дало ему несколько секунд, чтобы совладать с собой и придать лицу бесстрастное выражение.
– Матушка собирается уехать после рождения ребенка, – продолжал Алистер, – а я не могу позволить ей ехать так далеко одной. Если я откажусь, Корделия вызовется ее сопровождать, но она должна остаться здесь. В Лондоне живут ее друзья, будущий парабатай, муж, наконец. А у меня здесь только ты.
Томас выпрямился. Ему показалось, что сердце внезапно покрылось ледяной коркой.
– А меня, значит, недостаточно?
– Ты не можешь быть единственной причиной, по которой я остаюсь, – прошептал Алистер. – Я не должен взваливать на тебя это бремя. Это несправедливо по отношению к тебе.
– Я был бы тебе очень благодарен, – произнес Томас, поражаясь собственному ледяному тону, – если бы ты прекратил указывать мне, что для меня лучше, а что – хуже. Ты без конца повторяешь одни и те же причины, по которым мне якобы следует отказаться от любви к тебе.
Он заметил, что дыхание Алистера участилось.
– Я ничего не говорил насчет любви.
– Ну, а я сказал, – отрезал Томас. – Ты пришел сюда; ты даже не скрывал, что надеялся поговорить со мной. Это ты гоняешься за мной, чтобы попросить оставить тебя в покое.
– Как ты не понимаешь? Это потому, что я злое, испорченное существо, Томас. Для тебя будет лучше, если мы не будем встречаться, если ты никогда больше не увидишь меня, но я хочу тебя видеть. Черт побери, я хочу тебя видеть каждый день, каждую минуту, именно в надежде увидеть тебя я всю ночь торчал около этого дурацкого розового дома; и вот теперь, когда я тебя увидел, я вспомнил все причины, по которым мне лучше было не приходить. Это плохая идея. Поверь мне, – и он безрадостно рассмеялся, – если бы я был хорошим человеком, я бы просто отправил тебе записку.
– Ты все повторяешь, что это плохая идея, но не назвал других причин, кроме того, что ты якобы злое и испорченное существо, – упрямо произнес Томас.
– А разве этого недостаточно? – воскликнул Алистер. Видно было, что он страдает. – Ты – единственный человек, который так не думает насчет меня, и, если между нами возникнут близкие отношения, ты сразу разочаруешься во мне. И тогда на всем белом свете не будет никого, кто хорошо относился бы ко мне.
– Не уезжай в Тегеран, – попросил Томас. – Я не хочу, чтобы ты уезжал.
Они долго смотрели друг на друга, и Томасу на миг показалось, будто он увидел нечто невозможное – яркий блеск слез в глазах Алистера. «Я не могу до него достучаться, – горестно думал он. – Если бы только я обладал шармом Мэтью или красноречием Джеймса, возможно, я сумел бы заставить его понять».
– Алистер, – мягко произнес он, но в этот момент Оскар беспокойно зашевелился и издал тоненький звук. Томас знал: это сигнал, сейчас ретривер начнет уныло подвывать.
– Он скучает по хозяину, – вздохнул Томас. – Надо вести его домой. Я передам Мэтью, что ты заходил, – добавил он, но Алистер, который в это время теребил край шарфа, лишь покачал головой.
– Не нужно, – сказал он.
Томас пожал плечами, развернулся и пошел прочь.
Корделия достаточно долго обдумывала свой план; теперь она была готова действовать. Однако следовало дождаться сумерек. Девушка знала, что ей следует сейчас читать книги о паладинах и магии, связывающей паладина и его повелителя, полученные от Кристофера, но не могла сосредоточиться.
С ней всегда так было, когда появлялась какая-нибудь идея: по мере того, как приближался критический момент, мысли неслись все быстрее, и лишь время от времени ей удавалось сосредоточиться на отдельных пунктах плана. «Сначала пойти сюда, потом туда; Алистеру надо сказать то-то и то-то; вот что нужно сделать, чтобы вернуться незамеченной».
«Довольно». Она посидела у матери, пока Сона не уснула; потом пошла на кухню и путалась под ногами у Райзы, которая готовила фесенджан; даже сходила проведать Алистера и узнать, чем он занимается. Он сидел у себя в комнате и читал. Когда она вошла, он поднял голову.
– О нет, – застонал он. – Прошу, только не говори, что от меня требуется участие в очередной идиотской затее твоих друзей. Kachalam kardan.
«Они меня с ума сведут».
– Ничего подобного, – ответила Корделия, и ей показалось, что она уловила в его взгляде разочарование. Были времена – не так уж и давно, – когда Алистер не потерпел бы присутствия сестры у себя в комнате, а ей бы не пришло в голову искать у него совета. Когда-то они
