Подземный мир и живая вода - Алексей Вячеславович Зубков
Строевой пеший бой не тот навык, которым обладают шляхтичи, но с той стороны такие же, только мертвые. Слева к крыльцу бежал еще один отряд мертвецов, чтобы отсечь Кшиштофа, и у него на пути встали рейтары. Четверо стальных воинов отстреляли в набегавших врагов шестнадцать серебряных пуль, встретили немногочисленных оставшихся локоть к локтю и задержали их достаточно, чтобы Анджей с Фьореллой проскочили на крыльцо, а правый фланг рейтаров сомкнулся с левым флангом душегубов.
К защитникам подбегали еще два отряда мертвецов по высоким сугробам, справа и слева. С крыльца по ним выстрелила серебряной картечью пушка, потом мортирка, потом снова захлопали аркебузы.
Живые душегубы, в отличие от мертвых, носили не то, чтобы полные доспехи, но неплохую защиту. Почти все в кольчугах и шлемах, многие в наручах. Поверх теплой одежды, которая сама по себе против не очень острых клинков почти доспех. Ведь это у живых мечи наточены, а у мертвых лезвия покрыты ржавчиной.
— Раненых не бросайте! — крикнула Марта из окна.
— Богдан, тащи двоих! — крикнула с крыльца Оксана.
Богдан к этому времени не получил ни царапины, но послушал жену, уступил место в первом ряду и выдернул буквально из-под ног сражавшихся сначала одного раненого, потом другого.
Утоптанный снег под ногами как по мановению волшебной палочки превратился в каток. Волна льда прокатилась от леса до самого крыльца. Упали и живые, и мертвые. Только Кшиштоф устоял, потому что не сделал неосторожного шага, а воткнул меч в лед. Будучи по сути покойником, но опытным воином, он не давал волю эмоциям и внимательно следил за обстановкой.
— Веревки! — крикнул Фредерик.
Веревки у Службы Обеспечения тоже имелись. И люди, которые знают, где лежат веревки. Один из возчиков сбегал в угол зала, принес две длинные крепкие веревки и бросил их с крыльца.
На Кшиштофа свалился с неба сугроб, тут же заледеневший в камень. А на всех остальных, барахтавшихся всего-то в шагах десяти от крыльца, обрушился град из стрел.
Невидимый командир или военный совет противника неплохо сыграл и с планом штурма, и с разведкой, и с импровизацией. Первая атака показала, что внутри много стрелков, и осаждающие понесут большие потери, пересекая у них на виду открытое пространство. Поэтому отряды мертвецов поползли под снегом, под заранее упрочненным настом. Может быть, водяные прокладывали им путь среди по сути родной стихии.
Невидимый наблюдатель вычислил фею и сбросил с нее «отведение глаз». Этим нехитрым колдовством владели очень многие, даже начинающие ведьмы изучали его в первые годы. Бывали и мужчины с весьма скромным пониманием ведовства, которые могли спрятаться на ровном месте. Носители темных умений часто использовали отведение и друг против друга, поэтому многие умели замечать невидимку по косвенным наблюдениям вроде запаха или звука. При некотором умении ведьма может услышать даже стук сердца, и для обострения слуха всего-то надо прочитать нехитрый заговор.
Невидимый стрелок ледяными копьями к этому времени уже примерно знал, куда целиться. Зимой сделать из снега сосульку не так уж сложно для того, кто может сделать на снегу наст или скользкий лед.
Невидимое командование противника поставило лучников на удобную закрытую позицию. Лучники до сих пор стреляли по окнам, тщательно прицеливаясь. По выбежавшему на вылазку отряду стрелы полетели чаще, а по упавшим прямо тучей.
Лежащий человек намного более уязвим для стрел, пущенных навесом, и стрелы собрали свою жатву. Из неполного десятка душегубов на веревке вытащили только Богдана, в которого не попала ни одна стрела, и с ним одного раненого, которого Богдан не выпустил. Этому порезали ногу ржавым мечом, и стрела воткнулась ему в спину ниже ребер. Из четверых рейтар не вытащили никого.
Стрелки из окон отстреляли пистолеты по барахтавшимся на льду мертвецам. Что могли, с этой стороны отбиваться уже некому.
Анджей внес Фьореллу в зал. В ней так и торчало пробившее тело насквозь ледяное копье.
— Куда ее, к вам? — спросил он Симона.
— Нет, я сама, — сказала фея.
Она спрыгнула на пол, взялась рукой за копье и вскрикнула от обжигающего холода. Продолжая кричать, она отломила ту часть, что была спереди, и остановилась, глядя на обмороженные руки. Из спины все еще торчал ледяной наконечник.
— Кто это? — Фьорелла даже побледнела, — Я его боюсь. Рафи, он есть в твоей книге?
— Ищу! Ледяное копье… ледяное… копье…
— Ты чувствуешь, кто это может быть? — спросила Марта.
— Не знаю. Я в этих краях никого не знаю, — девочка заплакала, — Я хочу домой к маме!
— Что-то адское? — спросила Рафаэлла.
— Нет. Этих здесь нет, я бы заметила. Мне надо бежать, а я даже не знаю, смогу ли я сейчас пройти уйти. И мне кажется, я уже никуда… не… убегу…
Фьорелла, плача и цепляясь за перила обмороженными ладонями, поковыляла по лестнице на второй этаж.
— Куда ты? — спросила Рафаэлла.
— Отстань. Не трогай меня.
Когда загремели выстрелы с фасада, со двора тоже началась атака. Лошади при первом штурме сорвали наступление со двора, но не нанесли урона бойцам. Те, надо полагать, не без помощи конюшенной нечисти, надоумили лошадей унести ноги из внутреннего двора, дождались, пока привлечет внимание заварушка на той стороне господского дома, и бросились вперед по утоптанному снегу.
О плотности огня с той стороны говорить не приходилось. Стрелки на втором этаже прикрывали своих, стреляя из окон со стороны фасада. Ласка, Бенвенуто, Уныние, рейтар во флигеле, да больше и никого.
Хлевники пригнали несколько перепуганных и ничего не понимавших лошадей, чтобы прикрыть от огня шестерку леших с тараном. Других, конечно, леших, с другим, конечно, тараном. На этом таране тоже на обрубок сука сверху была насажена человеческая голова. Они должны были атаковать одновременно с первым штурмом, но не сложилось.
Когда Фьорелла пошла вверх по лестнице, с грохотом обрушились двери, выходившие из зала на внутренний двор. Таран снес их всего ударов
