Память душ - Дженн Лайонс
– Кирин, он никогда бы этого не сделал, – запротестовала мама.
Я стиснул зубы.
– Я и забыл, что вы друзья. Он пытался убить меня. Когда он не выиграл меня на торгах в Кишна-Фарриге, он попытался убить меня.
На лице матери отразилось недоверие.
– Кирин, он пытался купить тебя только потому, что я попросила его об этом. Когда мы поняли, что ты пропал, и начали собирать события воедино, я отправилась к Релосу Вару! Терин думал, что ты сбежал, но я знала, что ты никогда не бросишь Галена. Поэтому я попросила помощи у Релоса Вара. Он сказал, что тебя похитили и продали на невольничий корабль, направлявшийся в Кишна-Фарригу. Он отправился туда, чтобы освободить тебя. – Она глубоко вздохнула. – Ты не должен слушать Таэну. Ей нельзя доверять.
– Она твоя бабушка, – напомнила я.
– Которая создала мне гаэш и продала в рабство! – выкрикнула Хаэриэль. – Я прекрасно ее знаю, и гораздо дольше, чем ты. Она искренне верит, что никогда не ошибается, а это опасное качество для монарха.
– Она не монарх, – запротестовал я.
– Как ты думаешь, кто такой бог?
– Релос Вар еще хуже!
– Я совсем в этом не уверена, – сказала мать.
Я начал было что-то говорить, но остановился:
– Хорошая работа.
Она заломила бровь.
– Ты была очень близка к тому, чтобы успешно сменить тему.
Мама нахмурилась.
– Если мы исчерпали предыдущую тему, это не значит, что мы ее сменили.
– Всего два слова, – сказал я. – Да или нет? Ты знаешь моего отца больше четверти века. Ты не могла не разобраться в своих чувствах.
Мама сжала кулаки и, нахмурившись, уставилась в потолок:
– Ладно! Я ненавижу его. Он самый слабый человек из всех, кого я когда-либо знала. Целых двадцать пять лет я наблюдала, как он по частям отказывался от того, кем он мог бы быть, от того великого человека, которым он мог бы стать. Я наблюдала, как он выбрал путь труса и спрятался от того, что, как он знал, было неправильно, вместо того, чтобы что-то сделать. Хотя бы что-то. Ну вот, у тебя есть ответ.
– Если ты его ненавидишь, почему ты… – Я оглянулся на дверь и замолчал.
Дверь была открыта. Отец стоял на пороге, прислонившись к косяку.
– Я пришел не вовремя?
– И давно ты здесь стоишь? – На лице моей матери отразился ужас.
– Достаточно долго, чтобы услышать, как ты критикуешь мой характер. – Терин шагнул к нам. – Мне нужно поговорить с твоей матерью.
– Почему мне вдруг кажется, что уходить – это последнее, что я должен делать? – Я боролся со страхом. Я знал, что мой отец способен на насилие. И хотя я никогда не думал, что он даст волю своему гневу в отношении Хаэриэль, это было до того, как она убила нашу семью, похитила и очаровала его. Я не знал, на что он сейчас способен. Возможно, на все.
– Терин, позволь мне объяснить… – Хаэриэль выпрямилась.
– Что тут объяснять? – Его голос был таким спокойным и мягким. – Иди, Кирин. Некоторые разговоры нужно вести наедине.
– Не думаю, что…
– Я обещаю, что не причиню ей вреда. – Он по-прежнему не смотрел на меня.
– Конечно. Ладно. Я был бы вам очень признателен, если вы не поубиваете друг друга. Подумайте о детях, под которыми я подразумеваю себя. Однажды я уже был сиротой. И не хотел бы это повторять. – Я подошел к двери и захлопнул ее.
Заметьте, я не уходил. Они так пристально смотрели друг на друга, что ни один из них не мог сказать, действительно ли я ушел. Я стал невидимым и через мгновение захлопнул дверь. Это было рискованно, потому отец был прав: некоторые разговоры нужно вести наедине.
Просто я не верил, что кто-то из них не сделает того, о чем мы все потом пожалеем.
– Как ни странно, – сказал Терин после долгого молчания, – больней всего не то, что ты меня не любишь. А вот то, что ты очаровала меня, потому что не думала, что я способен тебя простить, – это больно.
На ее лице промелькнуло удивление:
– Что?
– После всего, что я сделал. После того, что я с тобой сделал. Ты думала, что я такой лицемер? Что я не пойму? Или, интересно, я слишком много об этом думаю? Может быть, просто прощение требует извинений, а твоя гордость никогда не позволит тебе этого сделать?
– Я убила твою семью! – Она оглядела комнату, словно прикидывая, где находится и что может оказаться в ее распоряжении, если дело дойдет до драки. И воспользоваться было чем – в конце концов, это была тренировочная комната. – Какой порядочный человек простит мне такое преступление?
– Тебе понравилось?
Она вновь глянула на моего отца. Ее глаза сузились:
– А ты как думаешь?
Терин рассмеялся, горько и мерзко.
– Думаю, тебе понравилось. Удивление на их лицах. Страх в их глазах. Не думай, что я осуждаю; это не значит, что я не понимаю, что даже если я «встал на путь труса», что, как я предполагаю, относится к моему пьянству… – Она попыталась возразить, но Терин продолжал: – Если бы мы с тобой сели и сравнили количество Де Монов, убитых тобой и мной, ты бы не победила в этом состязании, а ведь никто из тех членов семьи, которых я убил, не держал меня в рабстве. И все же мне определенно нравились эти крики…
– Прекрати, – сказала Хаэриэль. – Педрон заслужил каждый удар меча.
– Верно. – Терин пошел к ней; она попятилась. – Но мои руки в крови. Я был верховным лордом Куура, не говоря уже о преступных увлечениях, унаследованных от Педрона[174]. Я убил множество людей, и большинство из них этого не заслужили. – Она ударилась спиной о стену. Терин уперся ладонями в стену по обе стороны от нее. – Какой порядочный человек тебя простит? Я даже не знаю, оскорбила ты меня этим или польстила мне. Я всю свою жизнь был исчадием ада. Я думал, ты это знаешь.
– Я не могла рисковать, – прошептала Хаэриэль, – ты мог отказаться мне помогать.
– Хорошо. – Он отдернул от нее руки и отступил на шаг. – Ну, теперь я тебе не нужен. Териндел согласился помочь тебе и даже не хочет завладеть короной. Я лишний. – Он помолчал и добавил: – Знаешь, я вернулся в Куур. Из Колодца.
Казалось, Хаэриэль не удивлена:
– Я подозревала. И предполагала, что мы никогда больше не увидимся.
– И все же ты, кажется, счастлива, что оказалась неправа.
– Я счастлива, что ты все еще жив.
– Человек, которого
