Грозовой фронт - Евгения Александрова
Лайдж неверяще уставился на него, Эван пытался подойти ближе, но Алекс наблюдал только за тем, как растёт в груди невероятная мощь тепла, как единение с миром наполняет неиссякаемой энергией. Как он мог столько противостоять этому?
Ветер стал злее и ухватил сопротивляющихся, отогнал Серых прочь, заставил пригнуться, закрыться от завертевшегося бешеного потока. Один из гвардейцев всё-таки кинулся вперёд, пытаясь достать Алекса, но тот отшвырнул его одной волей, даже не коснувшись. Бравый парнишка с криком ударился о стену и осел на пол, изо рта полилась кровь.
Вскрикнула Талира, заорал что-то Лайдж. Даже Варий пытался дойти до него. А Алекс ещё помнил, как раздирала боль тогда, когда он хотел уничтожить всех в зале суда, когда дал волю своей злости, но боялся как огня своей силы. Сейчас сумасшедшее веселье кружило внутри ураганом, а душу переполняло принятие и полнота.
Рванули к Алексу гвардейцы и Эван, но на всё это было плевать. Сила неслась внутри сокрушающим потоком, никаких границ, никаких оков! Мир снова замер на лезвии клинка, хотя вокруг происходила настоящая буря.
На кону всё! И Эван знал, что Алекс не позволит себе то, что может погубить жену и Учителя. Именно поэтому они здесь.
Эван, преодолев бьющий в лицо поток, дошёл до него, скомандовал остальным расступиться, и Алекс пустил, позволил противнику встать перед собой. Цепкий сощуренный взгляд Служителя заскользил по лицу Алекса. Не выдержав, Эван ухватил его за плечи, и Алекс чувствовал, как он пытается воздействовать и подчинить, ведь не может тот, кто прошёл обряд и кого сковали кагарды, сохранять прежнюю силу.
Эван ведь так хотел понять, как это – быть связанным не с живым, а с вечным.
И Алекс на миг уступил, с лёгкостью отпустив ветер на свободу, больше не сопротивляясь чужой воле, которая пыталась понять его связь со стихией. Которая так настойчиво пыталась понять всё умом, но не сердцем.
– Пришло время менять это, Эван. Менять изнутри и просто верить…
– Сколько вас осталось таких магов?! – с насмешкой бросил Эван, сопротивляясь стихии и получая власть над Алексом. Холод исходил от его пальцев и на удивление быстро тянулся к самому сердцу, сковывая льдом. – Десять, двадцать? Ты один и ваша кучка дарханов пытаетесь решить судьбу мира, капитан, как самонадеянно! Остановитесь! Давно пора было уступить место… Мы несём порядок. Контроль. Чтобы не повторились прежние ошибки и прежний хаос!
Ещё не все понимали, что происходит.
– Дарханов-адорре десятки сотен по всему миру, ваше святейшество! – рванулся и крикнул за его спиной Варий. – Мы ведём практику поиска и обучения больше трёх веков, а вы сами знаете, сколько рождается магов, не так ли?! Всех тех, кого не успели найти мы, вы забираете к себе в храмы. Служители, насильно принуждённые служить. Одурманенные и околдованные вашей системой. Тысячи сломанных судеб.
– Это так, Эван?! – резко спросила Талира. – Так, значит, все Серые Служители – маги?! – «И ты?» – прозвучал немой вопрос.
– Это уже неважно, Талли, – отозвался Верховный с кривой усмешкой, обретая прежнюю уверенность.
И на миг Алекс почувствовал, что он уступает, а магия Серого по-настоящему захватывает его целиком, лишает возможности двигаться, только ветер ещё скользит вокруг них. Эван сильнее, чем казался.
Этот безумный план был опасным и всё же – единственно верным. Сдаться, а не сражаться до последнего и не убивать невинных своей волей. Сделать шаг назад и заманить противника на свою территорию.
Эван с непроницаемым выражением лица повёл головой из стороны в сторону и сказал проникновенно, чуть обернувшись:
– Важно не то, кто мы, а то, что мы делаем на благо остальных. Несём им надежду и спокойствие, божественный свет, покой. Ты сама говорила мне об этом.
– Удобно прикрываться святыми фразами, да, ваше святейшество? И проклинать на словах то, что в вас самих? – с насмешкой спросил Алекс.
Теперь Верховный крепко держал его, оттеснив к самой стене. Мстил за прошлое унижение в библиотеке. Алекс рванулся для проверки. Эван был силен, и он сам пустил его слишком далеко. Не победить в борьбе с живой энергией, к которой обращается Эван.
Но достаточно ли для победы одной силы?!
– Спокойствие, ваше святейшество? Божественный свет? – пыталась подойти к ним Джейна, отвлекая на себя и глядя так по-страшному, как Алекс ещё не видел. – А ещё кровь. Смерти невинных и боль от того, как ломаются судьбы. Не сложно верить при этом в выдуманного бога?
Талира отступила к Лайджу, будто в поисках поддержки. Гвардеец шагнул ближе, крепче ухватил Джейну и оттолкнул прочь. Алекс зарычал от осознания того, что снова может стать убийцей для тех, кто ему поверил.
– А всё ещё жалко тебя убивать вот так, хотя свою роль ты сыграл, – выдохнул Эван.
…Вспомнить бы, как это было – шагнуть с обрыва в небо…
Верховный приблизился так, что можно было различить причудливый узор радужки и расширенные зрачки, в глубине которых сплетались нити магии. Алекс попытался ударить, но понял, что не способен сжать кулак и напрячь мышцы. Последним усилием воли он рванулся, но только почувствовал, как перевернулся мир и они оказались на мраморном полу.
Как замедленные, будто под водой, двигались вокруг люди, хотя прошли считаные мгновения. Смешались в одно пятно серые одежды и чёрно-серые ивварские мундиры, лилии императорских гвардейцев и зелёный шёлк.
Врождённое жгучее желание сопротивляться всеми силами побеждало. Хотелось сражаться до крови. Отчаянно защищать собственные границы, своих близких и свои идеалы. Любой ценой. Уступить противнику – смерть.
Смерть! Он уже видел это…
…Всё скрутилось в тугую спираль. Алекс увидел себя во главе войска. Покрытого кровью, яростного и безумного, сеющего вокруг только смерть. Бурю, сметающую всё со своего пути… Заходящее за горизонт яркое, кровавое солнце, которое утром снова разорвёт лучами небосвод.
И смерть – юной девой с глазами цвета моря.
Откинув голову назад, Алекс вырвался на миг из плена взгляда Верховного Служителя и увидел те самые глаза, единственные в мире, смотрящие на него с бесконечной верой и любовью. Даже сейчас.
Не смерть. Какая-то новая, иная, неведомая прежде жизнь.
Борьба всегда была его единственным способом жить. Делала жизнь настоящей, связывала с миром. Борьба с нищетой, с окружающим миром, война с пиратами, мятежниками, война за короля и против короля, яростное сопротивление системе, любой попытке лишить права выбора и свободы. И самая вечная и изначальная борьба – с самим собой.
Непослушными пальцами Алекс ухватил ворот рубахи Эвана и притянул ещё ближе. Вспыхнули символы даори, сами собой всплыли в голове слова молитв о божественной любви, сотворившей и творящей мир,
