Синий шепот. Книга 2 - Цзюлу Фэйсян
– Мы едва знакомы. Чем я успела прогневать вас?
Монах Кунмин ответил без обиняков:
– Я ненавижу зло.
Цзи Юньхэ не рассердилась на его прямоту:
– Значит, по-вашему, я злодейка?
– Совершенно верно.
Он находился здесь как друг Чан И. А о том, как Верховный страж долины Покорителей Демонов обошлась с тритоном, скорее всего, услышал от самого тритона. Поэтому неудивительно, что Кунмин люто возненавидел жестокосердную негодяйку.
– Довольно. Я вызвал тебя не для беседы, – вмешался Чан И, подходя к постели Цзи Юньхэ.
Тяжело ступая, гость придвинул к кровати кресло и уселся рядом.
– Дай сюда запястье, – бесцеремонно потребовал он.
Цзи Юньхэ протянула ему руку:
– Мне говорили, что вы не терпите зла и косите злодеев, как траву. Я не знала, что вы умеете врачевать.
– Шесть лет назад кое-кто сильно пострадал, сорвавшись со скалы в бурную реку. Он переломал все кости о камни и едва не умер. Я спас и вылечил его.
При этих словах сердце Цзи Юньхэ дрогнуло. Монах Кунмин, как раз изучавший ее пульс, приподнял брови и бросил на девушку быстрый взгляд. Она же невозмутимо улыбнулась:
– И ваши навыки врачевателя по-прежнему на высоте?
– Едва ли. Мне по силам спасти умирающего демона. – Монах отпустил руку девушки и поднялся на ноги. – Но тебе я помочь не могу.
– Что с ней? – не выдержал Чан И.
Монах Кунмин брезгливо вытер ладонь о полы одежды и беспощадно отрезал:
– На ее лице лежит печать смерти, она протянет месяц с небольшим…
Целый месяц! Цзи Юньхэ не ожидала от судьбы подобной щедрости.
– Кунмин! – нахмурился Чан И. – Я позвал тебя, чтобы ты ее исцелил.
– Я умею лечить демонов и людей. – Монах по-прежнему тер пальцы, словно только что прикоснулся к скверне. – Она ни то ни другое. Я не могу ее вылечить.
Вердикт монаха прозвучал решительно и твердо. Чан И отрезал ему под стать:
– Такой ответ меня не устраивает.
Монах внимательно посмотрел на тритона:
– Я согласился ее осмотреть только ради тебя. Попроси об этом кто-то другой из ее родни – я бы велел ему катиться на все четыре стороны.
– Твои гневные речи не имеют смысла, мне нужен способ ее исцелить.
Кунмин и Чан И непримиримо уставились друг на друга.
– Что еще за родня? – пробормотала Цзи Юньхэ, но голос монаха заглушил удивленный вопрос.
Глядя Чан И прямо в глаза, Кунмин отчеканил:
– Ее обратили с помощью снадобья. Эта девушка обладает духовной силой покорителя демонов и магической энергией демона. Я полагал, что ее недуг вызван взаимным отторжением двух сил. Это излечимо. В древних книгах упоминаются заморские цветы, из которых можно изготовить яд, способный примирить две полярные силы. Только, похоже, она уже приняла это снадобье. Духовная сила и магическая энергия в ее теле не отталкивают, а дополняют друг друга.
Цзи Юньхэ кивнула:
– Да, я смутно припоминаю, что меня пронзили стрелой, пропитанной каким-то диковинным ядом.
Чан И мельком взглянул на пленницу. Та терла подбородок, погрузившись в воспоминания и не замечая ничего вокруг.
Монах заговорил снова:
– Она крайне истощена, отсюда и недуг. Ее жизненные силы на исходе, а тело изношено, как у восьмидесятилетней старухи. Владыка Янь[5] вознамерился лишить ее жизни. Даже бессмертному Будде не дано переписать Книгу Живых и Мертвых владыки Загробного царства.
Цзи Юньхэ слушала и кивала:
– Я охотно поверю, что мне перевалило за сотню.
Она совершенно не походила на больного, обреченного на смерть. Монах внимательно к ней пригляделся, а девушка лишь улыбнулась:
– Говорят, вы убиваете нечестивцев прямо на месте. Все складывается как нельзя лучше. Поможете мне покончить с моей жалкой жизнью и удовлетворите свою страсть к справедливости…
– Закрой рот, – перебил ее Чан И. Он уставился на пленницу, и его синие глаза засветились непоколебимым упорством. – Я перепишу Книгу Живых и Мертвых.
7. Великое дело
В тот день Чан И твердо решил воспротивиться воле Небес и переписать судьбу Цзи Юньхэ. Монах Кунмин не желал прикладывать к этому руку, утверждая, что проще забраться на небо, чем совершить нечто подобное. Цзи Юньхэ тоже не обрадовалась. Она устала страдать и мечтала спокойно насладиться собственной «старостью». Даже предпочла бы, чтобы отведенное ей время истекло поскорее. Однако Чан И стоял на своем. Он заставил монаха Кунмина осматривать и лечить Цзи Юньхэ, а ее саму – покорно принимать монаха и выполнять все его предписания. Чтобы нерадивый врач и безответственная больная не вступили в сговор и не перехитрили Чан И, тот присутствовал при каждом посещении Кунмина, не отходя ни на шаг. Если же тритон был слишком загружен делами или ему требовалось неотложно принять посетителя глубокой ночью, он перегораживал комнату ширмой. Пока по одну ее сторону работал правитель, по другую за чайным столиком беседовали Кунмин и Цзи Юньхэ. Вдобавок Чан И опечатывал ширму заклятием, которое не пропускало звук.
Цзи Юньхэ была слаба телом, зато мыслила ясно. Едва ей впервые удалось ускользнуть от бдительного взгляда Чан И, как она тут же попыталась переманить монаха на свою сторону. Девушка лучезарно улыбнулась:
– Досточтимый Кунмин, вы не хотите меня лечить, а я не хочу больше жить. Зачем мы тратим время впустую?
– Меня не волнует, хочешь ты жить или нет. Я обещал этому демону тебя вылечить и сдержу свое слово.
– Зачем же так слепо следовать правилам? – недоумевала Цзи Юньхэ. – Тритон не разбирается в лекарствах, а вы каждый день назначаете новое. Просто подсуньте мне яд вместо снадобья, и Чан И ничего не узнает. Лечение всегда сопряжено с долей риска. Что-то нас лечит, а что-то убивает. Никто не станет винить вас.
Монах Кунмин нащупал у девушки пульс и спокойно на нее посмотрел.
– Верховный страж, ты ошибаешься. Я вовсе не слепой поборник правил, но я монах, и мне не пристало лгать…
Цзи Юньхэ громко рассмеялась, перебив лекаря:
– Досточтимый Кунмин, у вас на груди висят костяные четки из ста восьми бусин – и вы говорите мне о соблюдении монашеских обетов? Это что, шутка?
– Я монах, который ест мясо и убивает людей. Однако ж это не значит, что я нарушаю прочие заповеди.
– А как насчет обета безбрачия? – осведомилась Цзи Юньхэ, решив прояснить щекотливый вопрос ради Ло Цзиньсан. Девушка не видела подругу уже много лет, но хорошо знала ее упрямство.
Кунмин растерялся, а при виде улыбки на губах Цзи Юньхэ тут же нахмурился:
– Не твоего ума дело.
Девушка кивнула и со вздохом шепнула себе под нос:
– Бедная глупышка
