Синий шепот. Книга 2 - Фэйсян Цзюлу
– Ты умираешь, а я монах, который не лжет и не разносит сплетен. Мне все равно, о чем ты когда-то думала и к чему стремилась. Меня не волнует, ради чего ты все это затеяла. Тритон – мой друг. Если впредь ты ему не навредишь, я закрою глаза на твое прошлое.
– Отлично. Просто прекрасно. У тритона появились друзья.
Она улыбнулась, но тут ей в голову пришла новая мысль. Цзи Юньхэ кашлянула, улыбка мгновенно исчезла с ее лица, и девушка уставилась на монаха, ясно давая понять, что готова идти до конца.
– Однако… Советую вам сдержать обещание. Иначе вы убедитесь в том, что я на самом деле очень нехороший человек.
– В мире нет хороших людей, – философски заметил Кунмин. – Не волнуйся, я не открою правды. Не ради тебя, а потому, что согласен с тобой. Тритон очень трепетно относится к чувствам. Правда смутит его разум, и это нанесет вред великому делу северных земель. Восстание против империи Чэнь поднял тритон, чем нажил себе немало врагов, благо сейчас многие жители империи вспомнили былые обиды и встали под наши знамена. На кону дело всей моей жизни. Я могу достичь своей цели в борьбе за справедливость только с помощью Чан И. Я ни за что не помешаю его грандиозному плану.
Цзи Юньхэ опустила голову, разглядывая свою бледную руку:
– Рада, что мы разобрались.
Монах поднялся на ноги и посмотрел на хрупкую фигуру, истощенную тяжким недугом.
– Теперь я знаю, что на твою долю выпало немало страданий. И все равно ты мне не нравишься.
Цзи Юньхэ улыбнулась лекарю:
– По счастливой случайности наши чувства взаимны.
8. Не попробуешь – не узнаешь
Два дня Цзи Юньхэ внимательно наблюдала за монахом. Похоже, Кунмин действительно не питал намерений поделиться с Чан И тем, что узнал. У нее отлегло от сердца. Но, проведя несколько дней под одной крышей со своим тюремщиком, Цзи Юньхэ встревожилась по другой причине… Это касалось Чан И: тритон никогда не спал.
Поскольку Цзи Юньхэ не переносила солнечный свет, она засыпала днем и бодрствовала ночью, вставала на закате и ложилась на рассвете. Со временем девушка привыкла к новому распорядку, но только теперь поняла, что Чан И живет совершенно иначе. Прежде Цзи Юньхэ думала, что по ночам, едва она поест, тритон возвращался к себе и укладывался в постель. Однако вскоре заметила, что Чан И работал с документами, когда пленница ела, не отрывал глаз от бумаг, когда она сидела у жаровни и играла с огнем, и даже на рассвете, пока Цзи Юньхэ готовилась ко сну, Чан И по-прежнему корпел над делами. А после восхода солнца он отгораживался ширмой и садился за письменный стол, принимая посетителей, которые приносили ему новые документы.
Иногда в полдень, отобедав, Чан И делал короткий перерыв, а потом снова принимался за работу. Дольше всего он бездействовал ночью, когда ела Цзи Юньхэ, и все-таки в общей сложности отдыхал от дел не больше двух страж[6] за сутки. Цзи Юньхэ терпела несколько дней. Наконец однажды вечером за едой она не удержалась и спросила Чан И, сидевшего напротив нее за столом:
– Мы соревнуемся, кто первым умрет спустя месяц?
Чан И оторвался от документа и перевел взгляд на бледное лицо Цзи Юньхэ.
– Ты не умрешь, – уточнил он.
– Верно, – кивнула Цзи Юньхэ. – А ты можешь.
Чан И отложил бумаги в сторону и хладнокровно осведомился:
– Разве моя внезапная смерть тебя не обрадует?
Цзи Юньхэ улыбнулась, поставила миску и сдвинула посуду в сторону. Подавшись вперед, она облокотилась на стол и подперла щеки руками. Ее черные глаза смотрели прямо в лицо Чан И, до которого оставалось чуть меньше цуня.
– Я передумала, – заявила она.
Не пытаясь отстраниться, Чан И спокойно ждал объяснений.
– Судя по всему, ты вряд ли умрешь раньше меня, поэтому… – проворковала Цзи Юньхэ. – Поэтому я буду с тобой нежна, а ты… тоже начнешь лучше ко мне относиться. Хорошо?
Холодное лицо Чан И напоминало изображение злобного божества.
– Нет.
Встретив суровый отпор, Цзи Юньхэ поджала губы, чтобы спрятать невольную улыбку. Она коснулась переносицы Чан И. Тот по-прежнему не отворачивался, глядя прямо в глаза пленнице и слушая ее тихий голос.
– Все дело в том, что ты не познал женской ласки…
Палец девушки скользнул к кончику его носа. Кожа тритона была нежной, как у младенца. Цзи Юньхэ не удержалась и дважды провела пальцем по носу Чан И.
– Если ты никогда не пробовал, то как узнаешь, понравится тебе или нет?
Цзи Юньхэ помнила, что подводный народ выбирает себе пару один раз в жизни и тщательно соблюдает этикет, когда речь заходит об отношениях мужчины и женщины. В этом они намного превосходят людей. Наблюдая за Чан И в долине Покорителей Демонов и внутри печати Десяти Сторон, Цзи Юньхэ пришла к выводу, что в глубине души тритон очень застенчив и не знает, как вести себя с женщиной. Поэтому решила подразнить его, чтобы поставить в тупик и вынудить забыть о недавнем вопросе, в котором прозвучала забота о нем…
Однако Цзи Юньхэ не удалось осуществить задуманное. Чан И перехватил ее руку. Стремительный жест застиг девушку врасплох. Не отводя от лица Цзи Юньхэ бесстрастного взгляда, Чан И холодно произнес:
– Ладно.
– Мм?
Ответ тритона сбил Цзи Юньхэ с толку.
– Давай попробуем.
– Что?
От удивления она широко распахнула глаза. Это было что-то новое. В следующий миг Чан И притянул ее к себе за руки. Лишившись опоры, Цзи Юньхэ едва не упала на стол, но тритон схватил ее за плечи. Вновь обретя устойчивость, она ощутила на губах холодное прикосновение. Черты лица Чан И расплылись у нее перед глазами, а когда их губы слились в поцелуе, все наконец-то стало ясно.
«Что… что происходит? Что он творит? Разве тритон не обязан хранить верность своей будущей избраннице? Чан И изменился… Он совершенно изменился!»
Когда мужчина отодвинулся, Цзи Юньхэ почувствовала, что ее губы и язык онемели, словно их прижгли раскаленным железом. Она полулежала на столе, не в силах справиться с потрясением.
– Я попробовал.
Чан И поднялся на ноги. Серебристые волосы скрыли его лицо, но голос звучал спокойно и бесстрастно.
– Ответ по-прежнему отрицательный.
«Что это значит? Что он не смягчится даже в обмен на ласку? Но… но разве это важно, если я и так ищу смерти?»
Чан И высвободил документы из-под локтя Цзи Юньхэ, обогнул ширму и уселся за письменный стол. Девушка так и не пришла в себя. Ее словно окутал дурман. Она с трудом повернула окостеневшую шею и посмотрела на тень мужчины, который скрылся за ширмой. Чан И развалился в кресле. В одной руке он держал документ, а другой то ли прикрывал лицо, то ли подпирал щеку. Тень не двигалась и напоминала картину.
Цзи Юньхэ тоже не шевелилась, будто обратившись в статую. Ее тело одеревенело, в голове царил хаос. Она еще долго полулежала на столе, пока по телу не забегали мурашки. Тогда девушка приподнялась на локтях и попыталась встать, но задела миску с овощами, которые рассыпались по полу, испачкав ей рукава. Цзи Юньхэ откинулась назад, внезапно не усидела на стуле и шлепнулась на пол, заодно опрокинув на себя плошку с недоеденным рисом. Так она и сидела на полу посреди объедков, униженная, жалкая и несчастная.
Наконец Цзи Юньхэ кое-как взобралась на стул и опять поглядела на ширму. Своим падением она наделала много шума, но мужской силуэт по-прежнему напоминал картину. То ли Чан И оглох, то ли туго соображал, то ли вообще помер… Он даже не кликнул слуг, чтобы те навели порядок. В комнате повисла такая тишина, что было слышно, как потрескивают угли в жаровне. Неожиданно в дверь постучали. Осторожный стук произвел переполох не хуже удара грома. Тень за ширмой пришла в движение, Цзи Юньхэ тоже засуетилась. Ее уже не волновало, чем там занят Чан И, она спешила стряхнуть с себя остатки риса и овощей. Как назло, зернышки прилипли к одежде, вдобавок ко всему Цзи Юньхэ неловко размазала их по всему платью.
