Грешные души - Влада Владимировна Мишина
– Осирис не стал взвешивать моё сердце на Суде и сказал, что я не успел совершить греха. Но я успел…
Та-Кемет. Город Столбов. Дворец Гора
– Ты – мой позор! Я должен был избавиться от тебя, когда ты был ещё в утробе матери.
– Отец, я…
– Молчать! Ты. Мне. Не. Сын.
Ночные тени, заполнявшие величественный, но давящий каменными массивами зал, делали и без того хищное лицо фараона жестоким.
– Я надеюсь, что ты снова поднимешь руку на Никаура. Тогда я уверен, что боги простят мне твоё убийство.
Взмахнув полами своего одеяния, наместник бога поднялся с трона и вышел из зала.
Кейфл в ужасе смотрел ему вслед. «Отец, почему? За что ты так меня ненавидишь?» – думал принц, до боли сжимая руки в кулаки. Он не впервые задавался этим вопросом. И даже мог подобрать правильный ответ. Но не хотел этого делать.
Когда шаги фараона стихли, из-за колонны вышла долговязая фигура в вычурном золотом одеянии.
– Ну что, маленький хекау[5], папочка рассердился за то, что ты избил его любимого сына?
Кейфл молча встретился взглядом со старшим братом. Взгляд получился сверху вниз, ведь он был выше Никаура на полголовы. Наследник фараона тоже отметил эту разницу – уже не в первый раз – и с раздражённым вздохом вскочил на ступени у трона, чтобы возвыситься над Кейфлом.
– Он так разозлился, когда я сказал, что ты поднял на меня руку, а потом свёл все следы этой своей хека[6].
Кейфл снова с силой сжал кулаки, борясь с желанием на самом деле оставить на лице брата внушительный синяк.
– Тебе не привыкать лгать, да, Никаур? – холодно спросил он.
– Не волнуйся, пока в мои планы не входит повторять этот фокус, – беспечно ответил старший принц. – Я так надеялся, что он наконец расскажет тебе, как твоя наложница-мать покончила с собой, но, увы…
Это всегда работало. Никаур мастерски умел пользоваться главной слабостью Кейфла.
– Хватит, хватит лгать… – младший принц не сдержался, повышая голос. – Моя мать умерла от болезни! Ты сам признал это.
– Какой глупый маленький хекау! – рассмеялся Никаур. – Когда отец пришёл к твоей матери, чтобы снова получить своё, она покончила с собой. И её душа была обречена быть съеденной Амт. После такого греха никакие погребальные обряды не помогут. И отец просто приказал кинуть тело в зверинец. Уж очень его задел её поступок.
Старший принц продолжал говорить, но Кейфл смотрел на него, не слыша ни слова. «Новая версия. Сколько ещё лжи он исторгнет, прежде чем признается?..» – думал он. Наконец, юноша молча развернулся и вышел, оставляя довольно смеющегося Никаура во тьме тронного зала.
Кейфлу хватило трёхсот шагов до библиотеки, чтобы придумать план, как стереть с лица брата его подлую и гнилую ухмылку.
Дуат. Поля Иалу
– В ту же ночь я решился развернуть папирус, который как чтящий богов хекау обещал себе никогда не открывать, – ухмылка на лице Кейфла казалась застывшей погребальной маской. – Там были собраны проклятия. И одно из них я использовал против Никаура. Правда… ошибся в расчётах. Думаю, тогда я и умер. Потому что больше ничего не помню.
Аментет, на протяжении всего рассказа почти не дышавшая, неверяще покачала головой.
– Но ведь за проклятия сразу отправляют на съедение Амт!
– Мне повезло, что в Зале Судилища, кроме Осириса, была Исида… Я не видел её лица, но это она уговорила Царя Богов не взвешивать моё сердце.
«Моя тайна – почти ничто в сравнении с секретом Кейфла, – поняла девушка. – И всё же он доверился мне».
– Я благодарю тебя за ответное доверие, маа-херу Кейфл. И обещаю сохранить твою тайну.
Новый зов души раздался в голове аментет. Она дёрнулась, резко поднимаясь с кровати:
– Я должна идти.
Кейфл тоже встал, словно по привычке отвешивая небольшой поклон.
– Позволь задать один вопрос, прежде чем уйдёшь, – попросил он и, не дожидаясь разрешения, продолжил: – Если бы я никогда не испытывал эмоций, а потом резко ощутил бы их, то, наверное, больше всего захотел бы изучить этот феномен. А чего захотела ты?
Аментет слишком тревожилась о предстоящей встрече с душой в своём нынешнем состоянии. Она не могла достаточно глубоко обдумать вопрос мёртвого принца.
Поэтому ответила первое, что пришло в голову:
– Жить. Я захотела жить.
И этот ответ оказался правдой.
Кейфл поджал губы, но выражение его лица оставалось нечитаемым. «У меня есть что помнить. Плохое и хорошее, то, что делает меня мной. А каково же тебе чувствовать, но не знать, что и кого ты любила, где жила, какая твоя любимая еда или запах?.. – мысленно вопрошал принц. – И даже ничего не зная, ты хочешь жить. Это достойно уважения и сочувствия». Аментет настороженно следила за эмоциями Кейфла, но так и не смогла прочесть их. За что была ему благодарна, ведь и без чужой жалости знала, что её желанию не суждено было сбыться. «Глупая аментет. Ты даже не помнишь, что такое жизнь, и всё равно мечтаешь о ней, – безмолвно корила себя девушка. – Вот бы вспомнить хоть что-то о прошлом…» Но сколько бы она ни старалась найти во тьме памяти картины своей жизни до Дуата, она всё время натыкалась на непробиваемую стену.
Когда зов душ стал ещё громче, аментет поспешила к двери.
На прощание Кейфл произнёс:
– Надеюсь, ты не держишь на меня зла за ту просьбу. Я просто хотел узнать, действительно ли ты можешь испытывать эмоции. Но если я обидел, то прошу прощения.
Девушка смущённо потупила взор.
Она всё ещё не могла понять, как решилась даже попытаться создать поцелуй, и была благодарна Кейфлу за то, что он её остановил. «Но почему же меня беспокоят его слова?» Будучи не в силах разобраться в собственных чувствах, она лишь коротко кивнула, принимая извинения.
И, больше не поднимая взгляд на юношу, поспешила отправиться исполнять свой долг.
* * *
Проводив на Поля Иалу несколько новых оправданных душ и выполнив их просьбы, аментет порадовалась, что они были больше сосредоточены на мыслях о своём посмертии, чем на ней. Потому что, как бы она ни пыталась скрывать эмоции, они вырывались из-под контроля при каждом удобном случае.
Остановившись у берега священной реки Хапи, аментет взглянула на небо. «До чего же прекрасный закат! – она мечтательно улыбнулась и тут же нахмурилась. – Нет, так нельзя! Что, если кто-то увидит?» Услышав
