Проклятый оборотень. История одной потерянной души - Ирина Ивочкина
— Я расскажу тебе, как устроен мир… Куда нужно идти и как достичь поставленной цели. Ты готов? Да, ты готов. Тебе нужно расслабиться и совершить свой первый оборот, я чувствую в тебе силы и потенциал.
— Кто ты? Где ты? Зачем тебе это? Никто не делает добрых жестов просто так… — он вскочил на ноги и, бросив книгу, резко обернулся.
— Я здесь, — послышалось справа у самого уха.
Он резко вскинул руки и обернулся.
— И здесь тоже я, — он дернулся в противоположную сторону и снова обернулся.
На пустынной улице никого не было. Начал накрапывать дождик, и волосы юноши покрывались мелкой россыпью, что искрилась в свете фонарей. На лице то ли испарина от ужаса происходящего, то ли от дождя. Неужели пришло время и ему сойти с ума, как матери?
— Я помогу тебе! И ты станешь королем! Хочешь быть королем, мальчик?! — он нерешительно кивнул. — Я помогу вернуться домой, в измерение Гандиары, помогу пройти по этому пути и возвыситься, ты станешь самым влиятельным и сильным. Ты победишь свои страхи и никогда не будешь ни в чем нуждаться. Хочешь? — Верн снова кивнул. — Я все расскажу, но позже, я помогу, а ты пока иди, жди моих указаний.
Первый оборот произошел в душе. Трое парней ждали, пока он разденется и войдет в кабинку. Его пинали и швыряли о стену. Заламывали руки и били по лицу. Пару раз он умудрился ответить и разбил нос обидчику. Но силы были неравны, и ему пришлось сдаться, оставшись лежать на холодном полу кабинки. Злобно усмехаясь, взрослые парни открыли холодную воду и вышли из кабинки в общую душевую.
После драки и всплеска адреналина, качаясь, он поднялся на ноги, держась за скользкую стену. Он стоял под струями ледяной воды, смывая свою и чужую кровь с лица и рук. Вдруг тело сковало, колени подкосились, и, упав на мокрую плитку, он забился в сотрясающей болью судороге. Он хрипел и стискивал зубы, чтобы не закричать. Глаза закатывались, и мир тускнел. Картинка окружающих стен мелькала и пропадала. Кажется, мучительный спазм длился вечность, до скрежета зубов он смыкал челюсти, мычал от дикой разрывающей боли, катался по полу. Еще миг, и мышцы разорвало бы от напряжения. Кости трещали и выворачивались из суставов, заставляя выть от безысходности.
Но внезапно все тело наполнила легкость, и полная отрешенность в голове позволила подняться на ноги. Ледяные капли стекали по обнаженному юношескому телу, больше не причиняя боли своими колючими иглами. Все перестало иметь значение — только оборот. Верн передернул плечами и исчез, стал невидимым. Он чувствовал свое тело как никогда, видел магию, что струилась по венам, и мельтешение энергии, что вибрировала и окутывала его тело, создавала магический купол невидимости. Он чувствовал присутствие в душевой других ребят, которые видели, как он упал на пол и бился в припадке.
Невидимый, юноша вышел из-за разделяющих душевые кабинки стенок и подошел вплотную к растерявшимся парням.
— Иди посмотри, че там с ним. Живой? — сказал парень, который стоял дальше всех, у выхода.
— Сам иди, вдруг окуклился? Я не хочу смотреть на труп, — другой парень заступил за спину первого и поправил полотенце на бедрах.
— Может, позвать взрослых? Они точно знают, что с ним делать, — третий дернулся к выходу.
Но тут же был остановлен ударом в спину. Его оттолкнуло к стене, и он распластался, не успев выкинуть руки вперед. Двое других ошарашенно уставились на оседающего на пол мальчика. Очнувшись, оба рванули к выходу, но тут же были откинуты обратно. Первый мальчишка упал на спину и прокатился по скользкому кафелю, остановился у противоположной стены. Второй говоривший, растопырив руки в стороны, вскочил на ноги и начал озираться. Полотенце свалилось с него и намокло. Когда ткань поднялась перед его глазами, он взвизгнул и дернулся. Мокрая удавка затянулась на шее, и лицо начало багроветь. Капилляры в глазах лопались, и губы синели в немом крике. Бездыханное тело упало на пол с глухим стуком.
Невидимый Верн медленно вышел из душевой и направился в общую спальню, где спали и девочки, и мальчики. Человек пятнадцать. Вдоль стен стояли шкафы, в которых у каждого ребенка был свой ящик и полочка для вещей. Юноша достал белье, медленно натянул его на все еще мокрое тело, потянулся к полке за плотной рубашкой, надел ее и застегнул на все пуговицы, поправил манжеты. Брюки, коротковатые уже, не торопясь, надел следом, застегнул и повернулся. У окна стояла Соня, внимательно его разглядывая.
— Что-то случилось? Что не так? — Верн подошел в ней и убрал прядь волос за ухо.
— У тебя все хорошо? — спросила Соня, обнимая его за талию.
— Да, вполне. Нам нужно будет уйти отсюда.
— Почему? Что происходит? Веня, расскажи мне.
— Сколько раз просил, не называй меня так, Сонь, ну просил же, — вымученно закатил глаза.
— Прости, Верн, просто я вижу, что у тебя что-то стряслось. Расскажешь? — она заглянула ему в глаза и улыбнулась своей самой завораживающей улыбкой, от которой у него ноги подкашивались, он мог убить за нее — за улыбку.
— Я должен тебе рассказать кое-что, если об этом кто-нибудь узнает… Никто не должен узнать, ты поняла? — он немного расслабился и качнул головой. — Понимаешь?
Девочка опустила глаза и судорожно кивнула. Она закусила губу и всхлипнула:
— Я соберу вещи.
Они бежали ночью, почти налегке. Если бы кто-то узнал, что произошло в душевой и кто стал убийцей, мальчика посадили бы. И его девочка осталась бы одна, без защиты. Допустить этого он не мог. Да, сбежав, они привлекут всеобщее внимание, но он знал, где можно затаиться на время.
***
Как могут выжить дети в диком городе, оборванцы, на которых всем плевать? Мимо проходили люди, серые массы, не обращая на них внимания, что было им только на руку. Ему семнадцать, ей тринадцать. Взявшись за руки, они бежали в разрушенный дом, у которого мальчика когда-то оставила мать.
— Переночуем здесь, с утра двинемся дальше, нужно отдохнуть. Ты как? — он посмотрел на ее раскрасневшееся от ветра и бега лицо и заглянул в большие сапфировые озера глаз. Сказка.
— Все хорошо, я есть хочу, — надув губки, выдавила она, опустив глаза. — Прости, я не подумала о еде.
— Ничего, что-нибудь придумаем. Закутайся пока, я скоро вернусь.
— Подожди, о чем ты хотел поговорить со мной? — спросила она, когда жизнь в детском доме была
