Роберт Джордан - Запретный город Готхэн

Конан, однако, был довольно пессимистичен во всем, что было связано с этим дьяволом Турлогом. Северянин был уверен, что Турлог выжил, и что он снова начнет преследовать по его пятам, как только соберет вместе своих перепуганных воинов. Вполне возможно, что он завербует и туземцев, живущих в этих горах. Сила, которую этот человек имел над дикими гирканскими племенами, была почти сверхъестественной.

2

Варвар побежал вниз по ущелью. Лук, мешок с припасами, все ушло навсегда. Единственное, что на нем осталось — это одежда, в которую горец был одет, меч и кинжал на его поясе. В этих бесплодных горах, голод был угрозой не менее серьезной, чем возможность смерти от рук диких племен, населяющих их.

У него был один из десяти тысяч шанс, что воин не встретится с враждебными племенами, и что сможет выбраться отсюда живыми. Но северянин с самого начала знал, что это будет отчаянным походом, при этом Конан никогда не зависел от слепой удачи, как и ранее в Киммерии, так и теперь, в течение уже многих лет, наемником, где-то на самом краю света.

Ущелье тянулось и извивалось между искривленными стенами. Поток лавины быстро утратил здесь свой напор, но по-прежнему наклонное дно было завалено валунами, упавшими сюда с высокого склона. Конан вдруг резко остановился, подняв меч в руке. Перед ним на земле лежал человек, подобного которому варвару никогда еще не случалось видеть в гирканских горах или где-либо еще. Это был очень высокий, сильный молодой человек, одетый в короткие шелковые брюки, сандалии и тунику, подпоясанной широким поясом, на котором висел палаш. Конан обратил внимание на волосы лежавшего. Голубые глаза, что были у молодого человека, не являлись необычными, у киммерийца самого они были синими. Но волосы у него были совершенно белыми, обвязанными на висках полоской из красной ткани, а вся его равномерно обрезанная грива спадала почти до плеч.

Конечно же, он не был гирканцем. Конан вспомнил, что когда-то слышал историю о живущем где-то в горах племени, но не гирканским и не иранистанским. Неужели киммериец наткнулся на представителя этого легендарного народа гигантов?

Молодой человек безуспешно пытался вытащить оружие. Валун, который, по-видимому, достал его в то время, когда он пытался спрятаться за камнем, и пригвоздил его к земле.

— Убей меня, и покончим с этим, ты гирканская собака, — сквозь стиснутые зубы пробормотал тот на гирканском диалекте.

— Тебе не сделают ничего плохого, — сказал Конан. — Я не гирканец и у меня нет проблем с тобой. Лежи. Я постараюсь помочь тебе, если смогу.

Тяжелый валун придавил ногу молодого человека, таким образом, что тот не мог самостоятельно вытащить её из-под него.

— У тебя сломана нога? — спросил Конан.

— Я думаю, что нет. Но если переместишь камень, то раздавишь её в кашу.

Конан понял, что молодой человек прав. Полость на нижней стороне камня спасла ногу, обездвижив человека в то же самое время. Если северянин перекатит камень, на любую из сторон, он раздавит ногу парня.

— Я должен буду поднять его прямо вверх.

— Это никогда у тебя не получится, — сказал молодой человек безнадежно.

— Сам Малаглин с легкостью бы его поднял, а ты даже вполовину не такой большой, как он.

Конан не тратил время на то, чтобы узнать, кто такой был этот Малаглин, и на объяснения, что сила не обязательно идут рука об руку с мощным телом. Его собственные мускулы были подобны моткам веревок, сплетенных из стальных прутьев.

Тем не менее, киммериец не был уверен, что он сможет поднять валун, который, хотя и не столь большой, как большинство лежащих в овраге, все же был достаточно громоздким, так что Конан имел право сомневаться в успехе своей попытки. Стоя над телом молодого человека, он широко расставил ноги, развел руки и схватил большой камень. Собрав все свои знания о поднятии тяжестей, и напрягая усилия во всех мышцах, северянин постепенно усиливал давление все больше и больше.

Ноги погрузились в песок, вены вздулись на висках, а на перенапряженных от усилия плечах внезапно выскочили мышечные узлы. Большой камень медленно приподнялся и лежащий на земле человек, освободив ногу, откатился в сторону.

Конан бросил камень и отстранился, вытирая пот с лица. Молодой человек поспешно осмотрел свою ободранную и ушибленную ногу, а потом поднял голову и протянул руку в знак приветствия.

— Я Сидрик из Мантталуса, — сказал он, — я обязан тебе жизнью!

— Меня называют Конан, — киммериец пожал его руку. Они были очень разными: очень высокий, стройный молодой человек в странном одеянии, со светлой кожей и волосами, а также киммериец, оказавшийся на голову ниже, более коренастый с обожженной солнцем кожей, порванной гирканской одеждой с прямыми черными волосами.

— Я охотился в горах, — начал рассказыватьл Сидрик. — А затем услышал крик, и пошел посмотреть, что случилось, когда обрушилась с ревом лавина, и овраг заполнился летящими скалами. Ты не гирканец и называешь себя Конаном.

Пойдем в мою деревню. Ты выглядишь усталым и израненным.

— Где твоя деревня?

— Там, внизу оврага позади этих пиков, — Сидрик указал на юг.

Вдруг он закричал, глядя через плечо Конан. Конан яростно обернулся.

Высоко на краю наклонной стены ущелья появилась голова в шлеме. Вниз смотрело смуглое, дикое лицо. Конан с проклятием выдернул меч, но в этот момент лицо исчезло, и варвар услышал только сердитый голос, что-то громко кричавший по-гиркански. Другие голоса отвечали ему разными голосами, среди которых киммериец признал также и резкий акцент Турлога. Погоня вновь наступала ему на пятки. Нет сомнения в том, что враги заметили, как он прячется в ущелье, и вскоре, после того, как перестали катиться валуны, они подошли к краю скалы, где имели бы преимущество перед человеком, находящимся в ущелье ниже.

Но Конан не терял времени на размышления. Как только голова исчезла, варвар повернулся, бросая товарищу короткую команду, и бросился в сторону следующего поворота. Сидрик последовал за ним немедленно и без лишних вопросов, скача и приволакивая пораненную ногу. Конан слышал крики погони, добегающие с обрыва, с горы, а сзади, звуки врагов, продирающихся через низкорослые кустарники. Сверху начали падать мелкие камушки, сброшенные я ногами бегущих людей, одержимых одним желанием — ни на что, не обращая внимания, выследить, наконец, свою добычу.

Преимущество количества людей гнавшихся за ними беглецы уравнивали по-своему. Они были в состоянии двигаться по слегка наклонному дно ущелья гораздо быстрее, чем те сверху, по неровному, скальному гребню, с рваными краями и торчащими выступами. Тем пришлось подниматься и даже ползти на четвереньках, и Конан услышал, как их проклятия становились все отдаленнее.