Джим Батчер - Фурия первого лорда

— Пока нет, сир.

Аквитейн вздохнул и покачал головой.

— Полагаю, что бы ни оставили Дети Солнца, это сдерживало нас в течение пятисот лет. Почему это не должно относиться и к ворду? — Он глянул на Рокуса. — Если бы у нас было больше времени, мы могли бы это как-то использовать. Я уверен.

— Если бы желания были скакунами, — проворчал Рокус.

— Банальное клише не делает это менее верным, — сказал Аквитейн. — Пожалуйста, продолжайте, сэр Эрен.

Эрен сделал глубокий вздох. Этого момента он боялся все утро.

— Сир, — сказал он. — Кажется, я знаю, как замедлить их наступление на Риву.

Рокус издал удивленный смешок.

— Правда, мальчик? И ты только сейчас решил об этом упомянуть?

Аквитейн нахмурился и скрестил руки.

— Говори, что думаешь, курсор.

Эрен кивнул.

— Я провел расчеты скорости продвижения ворда на разных стадиях его кампании и выделил, где они двигались наиболее медленно, а где — наиболее быстро. — Он прочистил горло. — Я могу показать вам цифры, если…

— Если бы я не доверял вашим способностям, вы бы здесь не находились, — ответил Аквитейн. — Продолжайте.

Эрен снова кивнул.

— Ворд двигался быстрее всего в ходе своего продвижения через Амарантскую Долину, сир. А самое медленное их продвижение отмечено, когда они пересекали Каларанскую Пустошь — и еще раз, когда продвигались по окрестностям Алеры Империи. — Он глубоко вздохнул. — Сир, как вы знаете, ворд использует кроуч в качестве своего рода пищи. Это, в основном, желеобразная жидкость под очень упругим, кожистым покровом.

Аквитейн кивнул.

— И они каким-то образом могут контролировать переток питательных веществ через него. Это что-то вроде акведука, только вместо воды, он перемещает их продовольствие.

— Да, сир. Я уверен, что для того, чтобы расти, кроучу нужно использовать другие формы жизни — животных, насекомых, травы, деревья и другие растения, и так далее. Они для него, как оболочка вокруг семени. Без этого первоначального источника питательных веществ семя не сможет расти, не сможет пустить корни и не сможет начать свою жизнь.

— Я слушаю тебя, продолжай, — тихо сказал Аквитейн.

— Каларанская Пустошь была практически безжизненна. Когда кроуч добрался до нее, его темпы продвижения резко упали. То же самое произошло, когда он пересекал район выжженный силами, высвобожденными Гаем Секстусом, — еще одну область, которая была практически лишена жизни.

— Тогда как в Долине богатство почв и земель кормили кроуч очень хорошо, позволяя ему распространяться гораздо быстрее, — пробормотал Аквитейн. — Интересно.

— Откровенно говоря, сир, — сказал Эрен, — кроуч как враг столь же опасен, как и любое из существ, созданных королевой ворда. Он удушает и пожирает врага, служит у них в качестве дозорного — и, кто знает, может быть, делает что-то, чего мы еще не выяснили. И нам известно, что основная часть их войска не продвигается вперед без кроуча, снабжающего их. Единственный раз, когда они поступили по-другому…

— Когда рядом была королева ворда, — сверкнув глазами, сказал Аквитейн.

Эрен кивнул и медленно выдохнул. Первый Лорд понял.

— Сколько времени это нам дает?

— Допуская, что мои расчеты верны и что темпы продвижения замедлились в сопоставимой мере, четыре или пять недель.

— Времени достаточно, чтобы вооружить, по крайней мере, еще четыре Легиона и, с высокой вероятностью, заставить королеву ворда лично возглавить орды на открытой местности. — Аквитейн с довольным видом кивнул головой. — Отлично.

Рокус, нахмурившись, переводил взгляд с одного на другого.

— Итак… Если мы сможем удержать распространение кроуча, королеве ворда придется лично следить за наступлением на нас?

— В общем, да, — сказал Аквитейн. — В любом случае, дополнительное время на подготовку не повредит.

Он взглянул на Эрена и кивнул.

— Вы имеете все полномочия от Короны, чтобы набрать необходимое количество заклинателей огня, эвакуировать всех, кто остается в коридоре наступления, и воспрепятствовать врагу воспользоваться его ресурсами. Проследите за этим.

— Проследить за чем? — спросил Рокус.

— Для того чтобы замедлить кроуч и заставить королеву обнаружить себя, — тихо сказал Эрен, — мы должны заставить их голодать. Сжечь все, что растет. Просолить поля. Отравить колодцы. Убедиться, что не осталось ничего, что помогло бы ему укорениться от текущего рубежа и до Ривы.

У Рокуса расширились глаза.

— Но это значит… кровавые вороны. Это почти три сотни миль населенных, пахотных земель. Из последних в Алере, которые еще свободны. Вы говорите о сожжении лучших из оставшихся у нас пахотных земель. Об уничтожении тысяч городов, стедгольдов и домов, принадлежащих нашим людям. О появлении десятков тысяч новых беженцев.

— Да, — просто ответил Аквитейн. — И это уйма работы. Лучше начать прямо сейчас, сэр Эрен.

Желудок Эрена скрутило от отвращения. С момента нападения ворда он пережил многое и видел более чем достаточно разрушений и потерь, нанесенных противником. Насколько хуже быть свидетелем дальнейшего уничтожения Алеры — на этот раз от рук ее собственных защитников?

Особенно, когда глубоко внутри себя он знал: это не будет иметь особого значения. Что бы они ни сделали, у этой войны может быть лишь один исход.

Но они должны попытаться. Да и когда придет ворд, он вряд ли оставит хоть что-нибудь от этих земель.

Эрен отсалютовал, ударив кулаком в районе сердца, и поклонился Первому Лорду. Затем развернулся и покинул палатку, чтобы организовать величайший акт преднамеренного разрушения, когда-либо спланированного алеранскими войсками.

Он лишь надеялся, что это делается не зря — что в итоге то разорение, которое он собирался сотворить, послужит некой цели.

А раз дошло до такого, подумал Эрен, все же это была хоть небольшая и крохотная, но надежда, и худенький, маленький курсор решил в любом случае ею воспользоваться.

В конечном счете, оставалось только это.

Исана Гай, теоретически Первая Леди Алеры, плотнее завернулась в плотный дорожный плащ и посмотрела в окно закрытого воздушного экипажа.

Должно быть, они сейчас очень близко к ее дому — Долине Кальдерона, которая когда-то считалась самой дальней, самой захолустной окраиной во всей Алере.

Она посмотрела на пейзаж, медленно проплывающий далеко внизу, и почувствовала себя несколько разочарованно. Ей редко доводилось видеть Кальдерон с воздуха, и сельский пейзаж под ними простирался на мили, мили и мили вокруг.

Все было однообразно — и дикий лес, с гребнями гор, которые выглядели словно морщины на скатерти, и заселенные территории, отмеченные широкими плоскими полосами зимних полей, подготовленных к весне, и дороги, как будто прочерченные по линейке между стедгольдами и городами.