Владимир Лещенко - Тьма внешняя
Зоргорн сосредоточенно глядел в испещренный разноцветными линиями шар, и лицо его с каждым мгновением становилось мрачнее тучи.
– Боюсь что это то не просто разновременность прохождения сигналов, это – сознательное их торможение, – молвил он неуверенно.
Таргиз невольно вскинул брови. Он уже не раз видел Наставника растерянным, но привыкнуть к этому все еще не мог.
– Ты полагаешь, Наставник, что она сознательно пытается уничтожить связующие формации? Что она осознала, что представляет из себя? Но если так, то она легко сможет блокировать любые наши действия.
Уж если фактотум научился управлять собственными В-полями, то… дальнейшее очевидно. Таргиз развел руками.
– Не знаю, – после долгой паузы, задумчиво произнес Зоргорн. – Быть может, тут задействованы какие либо неизвестные нам механизмы саморегуляции структур, ответственных за поддержание жизнедеятельности объекта. Но какая же сильная организация подсознания – несмотря на все эти стрессы, и на те варварские способы, каким она их пытается гасить, деструктивное воздействие на психику объекта минимальное.
Наставник снова погрузился в изучение хаотически мелькающих линий.
Все по-прежнему, уже ставшее привычным непонятное состояние фактотума, полная невозможность управления процессами. Скрепя сердце, Зоргорну пришлось представить Высшим график приостановления осуществления плана воздействия, а Высшие равнодушно, как ему показалось, утвердили его. Всю зиму и часть осени фактотум находился в каком-то полулатентном состоянии, почти не действуя, не покидая свою столицу среди корнуэльских холмов. Все их мероприятия, ставшие рутинными, одинаково заканчивались все тем же результатом – ничем. Ни малейшего отклика. Она вроде бы даже пыталась управлять своей огромной державой, рассылала указания в провинции, издавала законы. Иные из ее решений были абсурдны, иные – весьма толковы, но ни одно ни на йоту не способствовала осуществлению стоящих перед ними целей. И вот, с недавних пор, они стали отмечать некие непонятные изменения. Сначала в подсознании – в регистрах ментальной матрицы, ответственных за прогностику, а теперь и в эмоциональных блоках.
Вновь им предстоял просмотр записей контрольной аппаратуры, в поисках хоть малейшего намека на причину происшедшего с их детищем. Работа, которую нельзя было поручить ни одной, самой умной машине, потому что ни одна машина не может найти то, чего нет в ее памяти. Машина – только машина.
Зоргорн понуро опустил голову. Он уже не впервые чувствовал, как все, на что он так надеялся, начинает рушится, подобно песчаному замку, размытому водой.
* * *Глава 2
Матвей не мог уснуть, хоть его тело настоятельно требовало отдыха. Пытаясь успокоиться, он ворочался с боку на бок, под старой попоной, заменявшей ему одеяло.
Мысли Матвея прыгали из стороны в сторону, как сухой горох в стручке… Что значил весь этот жуткий рассказ старого врага его семьи? Всего лишь горячечный бред сумасшедшего, чей разум не выдержал пережитого кошмара? Кто знает, то еще встретилось ему в скитаниях, кроме тех ужасов, о которых он рассказал… А может он обезумел от пыток, которым его подвергли, взяв его в плен, люди этой Дьяволицы?
Но все же – какое странное безумие!
Легче всего было бы не поверить ни единому слову из рассказа разбойника. Матвей и не поверил бы, начни Владислав говорить о рогатых и косматых демонах, с длинными клыками и крыльями летучих мышей, о серном запахе, и ведьмах слетевшихся на шабаш, чтобы приветствовать Дочь Дьявола… Но его рассказ был так странен и невероятен, так непонятен…
Конечно, Владислав вор и убийца, закоренелый душегуб, опозоривший разбоем свое рыцарское достоинство (последнее было в глазах Матвея едва ли не самым худшим его грехом). Можно ли такому верить? Но, с другой стороны, зачем ему лгать? Чего он хотел добиться своей ложью? И потом, ведь он сам первый начал этот разговор, сам подошел к Матвею, не будучи узнан…
А что если и впрямь он не лжет, и Дьявол действительно овладел им, чтобы тот помог ему превратить эту Катарину в свое орудие… Неужели человек этот выпустил в мир чудовищное бедствие?… Но тогда, – почему бы Дьяволу не вселиться прямо в нее? Зачем ему помощь какого-то ляха?
Что за мысли лезут ему в голову?!
Он дернулся, как от удара плетью. Что с ним? Неужели и правда поверил в истинность слов разбойника.
Внезапно русин покрылся ледяной испариной. Он вдруг представил себя на его месте, представил, как бы он жил, изо дня в день, наблюдая кровавый кошмар, творящийся на его глазах, и знал, что причина его – он сам. Неужели этот человек и впрямь виновен в случившемся?! Но может быть, и вправду только святые могут противостоять Дьяволу?
Неотвязная мысль вдруг возникла в его голове: ведь, отец и дед его тоже виновны, если подумать, что Владислав стал таким. И тетка Марфа… если Владислав не лжет. Выходит, то они виновны, виновны быть может сильнее остальных в переменах, случившихся с Владиславом? От этой простой мысли у Матвея перехватило дыхание. Но если так, раз отец его и дед умерли, выходит, именно Матвей должен дать ответ за их грехи?
Матвей невольно схватился за голову. Сердце, бьющееся и трепещущее, рвалось из груди, норовя если не вскочить наружу, так уж по крайней мере, сломать пару-другую ребер. Мысли – самые разные – неотступно терзали мозг, но ни одна не могла дать ему чего – то, похожего на покой.
Как ведь просто уехать с товарищами утром и забыть бред свихнувшегося старого разбойника! Просто уехать, как и намеревался, благо рядом есть верные друзья.
Но почему, почему он не может этого сделать? Что-то внутри противилось, рьяно противилось этой мысли.
В изнеможении Матвей закрыл глаза – кажется дремота взяла свое, пусть и ненадолго.
А вновь когда поднял веки – еле-еле не заорал в удивлении.
Прямо напротив него сидел Карел.
В свете каганца его лицо казалось белым, при этом чуть отливая странным серебром – как полированный камень в свете луны. Но глаза смотревшие с этого «лунного» лика на Матвея тем не менее были вполне живыми.
– Карел?? Ты как тут? – только и смог произнести Матвей. – С тобой все хорошо?
– Со мной все хорошо, другарь, – тихо кивнул пражский лекарь. – А вот с миром Божьем не так чтобы? Ты ведь это сам видел?
– Верно все ты говоришь… Матвей все еще пребывал в растерянности.
Как его уже полузабытый друг оказался тут? Почему он не видел его вечером среди гостей постоялого двора? Не ночью же он сюда прибыл – кто ж в здравом уме бродит по ночным дорогам, а тем более сейчас?
Или… Жутковатые мысли зашевелились в голове русина, и он уже было подумал протянуть руку к нежданному пришельцу. Карел только усмехнулся уголками губ, и двинувшаяся было десница витязя замерла.
– Не затем я пришел, друг русин, чтобы разговаривать долгие разговоры, – сообщил чех. Я только хочу сказать, что ты можешь помочь…
– Кому?? Почему-то русин решил, что помощь нужна Карелу.
– Всем, – пожал лекарь плечами. Христианам, язычникам, своей земле; себе, если повезет…
– Прости, друг, не пойму тебя, – помотал Матвей головой. Что делать-то надо?
– Мир божий спасать, друг. Я ведь для того и явился – не так-то просто это было сделать… Помнишь, наш последний разговор?
Если взят то, чем Она была раньше, и свести с нынешним, да еще прочесть то, что я тебе дал, – и все кончится…
Матвей вновь проснулся. Тени от Луны (ветер очистил, наконец, небеса), почти не двинулись.
Ну и сон! Воистину, прав был отец Никодим – не верь снам?
Сон??? И впрямь поверишь, что явился к нему спасенный им когда-то чешский лекарь, и дал непонятный совет.
Про что он говорил? То чем Она была раньше. Единственное что понятно – про кого сказано. Откуда ж знать – кем она была раньше? Никто не знает и того – кто она сейчас, а тут… Хотя… И тут Матвея как громом поразило.
Труп!…
Владислав что-то говорил про труп той колдуньи… Что он вроде бы нетленный. Вздор, конечно: нетленными могут быть только мощи святых, к которым ходят на поклонение. Да, Владислав что-то такое говорил о мощах… И что меч отскакивает от нее. Вот чушь – то! Или нет, не от нее, а вообще от воздуха. Не может быть! Хотя…
Сонную одурь, как порывом ветра, сдуло с Матвея. Подскочив, он сел на своем ложе и долгие-долгие минуты обдумывал внезапную, как удар молнии, мысль, без остатка заполнившую мозг. Все что надо, это просто изобличить Дьяволицу, явить миру ее настоящий облик! Если Владислав действительно не сошел с ума, тогда это более чем возможно! Русин осенил себя крестным знамением. Тотчас, будто по велению свыше, где-то в небесах зарокотало. Матвей почувствовал, как замерло, остановилось сердце. Гром, просто, весенний гром!
Но Карел?? Неужели молодой чародей сумел своим темным искусством провидеть эту встречу?? И вот сейчас явился (откуда??) чтобы предупредить и указать путь?
