Знак Единорога. Рука Оберона - Роджер Желязны
Рэндом кивнул.
– Знаю, – сказал он. – Мартин подтвердил наши подозрения: кинжалом его пырнул Бранд. Но что за история с Камнем?
– Он опередил меня в Тени Земля, где я оставил Самоцвет. Однако, чтобы правильно его использовать, Бранд должен был пройти Образ, имея его при себе, и как бы спроецировать себя внутрь, чтобы настроить Камень на себя. Только что я помешал ему сделать это в Про-Образе, в настоящем Амбере. Увы, он сбежал. Только что я общался с Жераром – он переправил туда отряд стражников на помощь Фионе, чтобы помешать Бранду, если тот попытается снова. По той же причине взяты под охрану наш собственный Образ и тот, что в Ребме.
– Но зачем ему настраиваться на Камень? Чтобы поднять несколько ураганов? Черт возьми, он может прогуляться в Тень и соорудить себе там любую погоду.
– Человек, настроенный на Самоцвет, может использовать его, чтобы стереть Образ.
– Вот как? И что тогда будет?
– Мир, каким мы знаем его, погибнет.
– Вот как, – снова произнес Рэндом и добавил: – А ты откуда знаешь?
– Долгая история, некогда рассказывать, но я узнал ее от Дворкина, а в этом отношении я ему совершенно доверяю.
– Так он все еще жив?
– Позже поговорим и об этом, – сказал я.
– Ладно. Но Бранд совсем спятил, если намерен сотворить такое!
Я кивнул:
– Сдается мне, он уверен, что потом сумеет изобразить новый Образ, переформатировав вселенную с собой в роли босса.
– А это возможно?
– В теории. Даже Дворкин сомневается, что подобный трюк сейчас можно провернуть еще раз. Комбинация факторов-то была уникальной… Да, я тоже полагаю, что Бранд повредился в рассудке. Если вспомнить все минувшие годы – эти перемены в его характере, циклические смены настроения… очень похоже на зачатки шизофрении. Возможно, после общения с врагом он пересек черту, не знаю. Да и не важно. Лучше бы он по-прежнему сидел в той башне. Или Жерар оказался бы не столь умелым лекарем.
– А ты знаешь, кто тогда всадил в него нож?
– Фиона. Но об этом можешь расспросить и ее.
Рэндом оперся о мою эпитафию и покачал головой.
– Бранд, – проговорил он. – Будь он проклят! В былые времена любой из нас мог его прикончить, причем не раз. Доведет до белого каления, а потом резко меняется, и вскоре ты уже думаешь, что, в общем-то, он не так уж плох. Жаль, что никто из нас так и не сорвался…
– Я так понимаю, он теперь законная дичь? – спросил Мартин.
Я посмотрел на него. На щеках у юноши играли желваки, глаза были прищурены. На его лице словно промелькнули все наши лица, словно веер фамильных карт. Весь наш эгоизм, ненависть, зависть, гордость и бесчестье отразились на его лице в единый миг, а ведь его ноги еще не было в Амбере. Что-то прорвалось в моей душе, и я стиснул парня за плечи.
– У тебя есть все основания ненавидеть Бранда, – сказал я, – и ответ на твой вопрос «да». Охотничий сезон открыт. Я не вижу иного способа, кроме как уничтожить его. Я мог просто ненавидеть Бранда и веками жить с этим, пока он оставался абстракцией. Но сейчас – все иначе. Да, он должен быть убит. Только не позволяй собственной ненависти быть единственным, что приведет тебя к нам. Ее среди нас и так полно. Смотрю я на тебя – и не знаю… Прости, Мартин. Слишком многое происходит прямо сейчас. Ты молод. Я повидал куда больше всякого, и кое-что из этого вспоминаю до сих пор – но по-другому. Вот я о чем.
Я отпустил его и отступил на шаг назад.
– Расскажи мне о себе, – попросил я.
– Долгое время я Амбера просто боялся, – начал Мартин, – и, пожалуй, до сих пор побаиваюсь. С того самого нападения мне не давала покоя мысль: а вдруг Бранд снова до меня доберется. Я годами жил с оглядкой, наверное, я вообще всех вас тогда боялся. Ведь почти все вы для меня были лишь картинками в колоде карт – с неизменно дурной репутацией. Рэндому… отцу… я сказал, что не хочу встречаться со всеми вами сразу, и он предложил, чтобы сперва я познакомился с тобой. Ни он, ни я тогда не думали, что тебе могут быть особенно интересны кое-какие вещи, о которых я знаю. Но когда я о них упомянул, отец сказал, что я должен повидаться с тобой как можно скорее. Он рассказал мне все, что тут творилось, и… видишь ли, кое о чем я тоже знаю.
– Было такое ощущение, коль скоро вдруг всплыло одно имя.
– Теки? – уточнил Рэндом.
– Именно.
– Трудно решить, с чего начать… – пробормотал Мартин.
– Я знаю, что ты вырос в Ребме, прошел Образ, а потом использовал свою власть над Тенью, чтобы навестить Бенедикта в Авалоне, – сказал я. – Бенедикт поведал тебе многое об Амбере и о Тени, научил пользоваться Козырями и потренировал с оружием. Позже ты отправился бродить в Тени один. И я знаю, как поступил с тобой Бранд. Собственно, это все, что мне о тебе известно.
Мартин кивнул и посмотрел в сторону заката.
– Расставшись с Бенедиктом, я долго путешествовал в Тени, – начал он. – Это были счастливейшие годы в моей жизни: приключения, азарт, новые впечатления и дела… Где-то в глубине души у меня всегда крутилось: настанет день, и я, став умнее и круче – опытнее, – прибуду в Амбер и познакомлюсь с остальными родственниками. А потом до меня добрался Бранд. Я тогда расположился лагерем на склоне холма, просто отдыхал после долгого верхового перехода и обедал, а ужинать собирался уже у моих друзей Теки. И тут на связь со мной вышел Бранд. Я прежде общался по Козырю с Бенедиктом – когда он учил меня пользоваться ими, и потом, когда путешествовал. Он иногда даже проводил меня к себе по Козырю, и я знал, на что это похоже, и вообще что к чему. Тут ощущения были такими же, я даже подумал, что это Бенедикт каким-то образом вызывает меня. Но нет. Это был Бранд – я узнал его по изображению из колоды. Он стоял посреди чего-то очень похожего на Образ. Мне стало любопытно. Я не знал, как он вообще смог со мной связаться, ведь, насколько я знал, моего Козыря никогда не было. Бранд поговорил со мной где-то с минуту – не помню о чем, – а когда канал
