Тень Серафима - Наталья Сергеевна Корнева
Октавиан покачал головой – так плавно, что совершенно прямые гладкие волосы, доходящие до самых плеч, даже не шевельнулись. Венец правителя, стягивающий их золотым обручем, украшали сразу три ярко-красных корунда – именитые «Сердца Бездны». Рубиновые камни переливались зловеще и мрачно, как сгустки тяжелого пламени. По легендам, возраст «Сердец» превышал тысячу лет, и они даровали владельцу мудрость и силу дракона, а в час опасности предупреждали радикальным изменением цвета.
Стоит заметить, что собственные волосы правителя были острижены коротко и имели благородный черный цвет. Поверх них, по установленному в Аманите закону, он носил белоснежный парик, той формы, которая дозволялась только лорду. Такой же аллонжевый парик, только с другой прической, носил и Лукреций, и вся высшая аристократия столицы, что отличало их от аристократии других городов.
Моду на знаменитые белые парики ввел как раз Октавиан Первый Севир, еще четыреста лет назад, и до сих пор эта традиция строго соблюдалась. Победоносный лорд был столь честолюбив, что не удовлетворился даже редким черным цветом волос. В тщеславии своем он возжелал стать избранным Изначальным «белым волком», из тех, кто рождается на тысячу самых чистокровных аристократов. Высшая аристократия немедленно переняла эту прихоть, хотя подлинных беловолосых, конечно, не было среди них. За последние четыре сотни лет в мир пришел один-единственный беловолосый – лорд Эдвард.
С тех пор большинство жителей Аманиты, помимо разграничивающих цветов и фасонов одежды, были обречены в обязательном порядке носить парики, цвет и форма которых также говорили о сословии и положении в обществе.
Воистину, бегло взглянув на человека, живущего в столице, можно было сказать о нем почти все по одному только внешнему виду.
– Я отказываюсь верить в сомнительную историю с бескорыстной и такой своевременной помощью. – Выражение лица лорда Октавиана стало суровым. – Конечно, сама мысль о том, что Ледум каким-то невероятным образом поспособствовал нападению оборотней, кощунственна. Даже худшие из людей не смогут сговориться с нелюдями: те попросту не вступают в переговоры и не заключают союзов. Тем не менее я глубоко убежден, что лорд Эдвард заранее знал о готовящемся штурме. Он намеренно отправил боевые корабли в Ламиум, стремясь захватить верный нам город и одновременно выставить себя в столь выгодном свете!
– Возможно, – не стал спорить Лукреций. – Но позволю себе добавить, что ни единого доказательства этому нет. Официально обвинять правителя Ледума мы не смеем: этому будут серьезные последствия. А наша разведка меж тем не располагает достоверными сведениями о какой-либо подготовке к такой непростой операции, если она действительно имела место быть.
– Наша разведка никогда не располагает достоверными сведениями, – раздраженно бросил лорд Октавиан, скрестив руки и нетерпеливо постукивая пальцами. – Да и недостоверными тоже. От них никакого прока! Мы напрасно тратим деньги на содержание совершенно бесполезной службы.
Правитель был весьма недоволен, услышав возражения, хотя и высказанные предельно деликатно. Но, если говорить откровенно, в словах Лукреция крылось зерно истины, и, наверное, именно это обстоятельство злило больше всего.
– Вам не хуже моего известно, милорд, какие затруднения испытывает внешняя разведка в Ледуме, – только и вздохнул Лукреций. – Несмотря на показную открытость, город заперт на замок, опутан сетями органов тайного сыска. Особая служба Ледума делает работу разведчиков других полисов практически бесполезной и заранее обреченной на провал. По сути, они занимаются лишь тем, что пытаются спасти от полиции собственные шкуры, не говоря уж о том, чтобы успешно внедрить оперативную сеть агентов.
– Вот как? – Лорд Октавиан чуть заметно приподнял бровь. – И кто в этом виноват? Вот ведь какие злодеи, не дают без усилий за собой шпионить. Нужно направить им ноту протеста.
Настроение правителя с каждым словом только ухудшалось.
– Вы правы, милорд, это исключительно наша вина. – Лукреций виновато развел руками. – Наши разведчики недостаточно подготовлены для условий Ледума. Винсент, действительный тайный советник первого ранга, вот уже много лет стоит во главе особой службы. Этот человек и в самом деле легенда. Мозг его обладает невероятными способностями: говорят, он успешно решает любые задачи, мгновенно анализирует большие объемы информации и принимает абсолютно верные решения. При этом совершенная эмоциональная сухость Винсента ужасает окружающих. Говорят, он сущий демон, а не человек.
– Разумеется, это не так. – Лорд Октавиан поморщился. – Он самый обычный человек, притом не маг, даже не потомственный аристократ. И как человек Винсент, конечно же, смертен. Не стоит окутывать его образ флером неуместной таинственности. Имейте смелость брать на себя ответственность за провалы.
– Осмелюсь заметить, милорд, что все покушения на Винсента за те годы, что он руководит особой службой, организованные нами или службами других городов, до сих пор оканчивались неудачно, – неожиданно не согласился Лукреций. – Сама судьба благоволит ему, судьба хранит вторую столицу. Повторюсь: сейчас не лучшее время наказывать за своенравие Ледум, и без того чрезмерно романтизированный и снискавший громкую славу города всех свобод.
Брови лорда Октавиана гневно изогнулись и медленно поползли вверх. Он наконец повернул голову и с пристальным вниманием обратил взгляд на Лукреция, впервые за долгое время разговора посмотрев брату прямо в лицо. Тот почтительно склонился.
– Должно быть, вы хотели сказать – города всех пороков? – недоуменно уточнил лорд Октавиан, будто не веря услышанному. – Не так ли, советник?
Лукреций Севир бледно, словно извиняясь, улыбнулся.
– Да, именно так… так называет его наша пропаганда, – тихо отозвался он, отступив на шаг. – Но множеству простых людей Ледум видится иначе. В их мечтах, безусловно, наивных, далеких от реальности, этот город похож на сказочный сон. Место блаженства, где люди равны, где все позволено. Где не нужно носить одежду одного цвета всю жизнь. Где провозглашено свободомыслие… тогда как у нас инакомыслящий немедленно объявляется врагом и идет на казнь. Эта мечта живет, потому что в ней есть потребность, потому что народ устал. Такой город нужно было придумать, даже если его нет, придумать, чтобы манить и давать надежду, чтобы овладеть многими сердцами. И лорд Эдвард придумал Ледум. Неважно, каково истинное лицо Ледума, без прикрас, но люди мечтают о нем. Да что скрывать, некоторые высокопоставленные господа, в том числе из правящих кругов Аманиты, инкогнито приезжают туда по несколько раз в год, чтобы отдохнуть и приятно провести время…
– Мне думалось, любезный мой Лукреций, – сердито оборвал лорд Октавиан, так и не дождавшись, когда же тот наконец спохватится и сам испуганно умолкнет, – вы должны понимать, что существуют вещи, которых не принято касаться даже вскользь, а тем более предавать продолжительному обсуждению, если не желаете отправиться на ту самую казнь, о которой вы тут так жарко рассуждаете. В
