Глаз бури - Александра Торн
– Полегче, полегче, сынок. Куда так спешишь?
– Я? – Виктор вспыхнул. – Я никуда не спешу! Я останусь здесь, чтоб вы не забыли, как выглядят нормальные люди!
…Бреннон проводил его взглядом и направился к комнате Пегги, размышляя, каково это – утратить последние иллюзии насчет девушки, в которую пылко влюблен. Видимо, очень болезненно. Кусач, трусивший рядом, ехидно фыркнул.
Племянница не спала – сидела в кресле, смотрела на свою руку и медленно сжимала и разжимала пальцы. Пес улегся калачом у нее ног, и она носком туфельки почесала его спину. Натан кашлянул.
– Ну, как ты?
– Неплохо, спасибо. А ты?
– В целом – терпимо. Как рука?
– Функционирует. Но мне нужно время, чтобы к ней привыкнуть.
Натан опустился в кресло напротив. Он много раз видел, как люди переживают сильное горе: одни безутешно рыдают, а другие – замирают, словно мухи в янтаре, будто все чувства их онемели, и боль приходит лишь спустя некоторое время… Он накрыл руку Маргарет своей.
– Ничего, дядя, – немного напряженно сказала девушка, глядя в пол. – Я справлюсь. А ты?
– Я тоже. Я обещал. Но я почти ничего не знаю об этом месте.
– И обо всех остальных местах. Энджел подготовил восемь баз в восьми странах. И еще дом… его собственный дом в Авентине. – Она сжала губы и стиснула подлокотники кресла. Дерево слабо хрустнуло.
– Он твой, – сказал Натан. – Это твой дом.
– Хорошо. Как поживает провал?
– Закрылся. Ни воронки, ни тварей – ну, кроме тех, что уже из него выползли.
– А Валентина?
Бреннон покачал головой.
– Купола тоже нет, – приглушенно добавил он. – Консультанты поставят периметр. Но ее сердце видно в море.
Маргарет взяла его руку в свою. Пальцы у нее гнулись почти нормально.
– Зачем ты это сделала? – тихо спросил Натан.
– Я расскажу тебе. Позже. Сейчас… я сейчас не могу. – Она опустила голову, и Бреннон обнял ее за плечи. Кусач улегся между ними, хвостом на ноги Маргарет, головой – на ноги Бреннона, и тихо, по-собачьи, вздохнул.
27 октября
Саварелли кутался в плащ и шарф. Над северным побережьем Илары свистел пронизывающий ледяной ветер. Бреннон поднял повыше воротник пальто.
– Еще потряхивает, – заметил кардинал. – Но небо чистое.
Берег полностью изменился – даже холм, на который мисс Эттингер открывала портал, исчез. Море откатилось далеко от прежней линии прилива, и консультанты кропотливо ползали по оголившемуся дну, собирая данные и проводя замеры. Впереди, в глубине моря, светилось и пульсировало белое сердце вивене. Но Валентина молчала.
– Если бы не она, страшно представить, чем бы все закончилось, – сказал кардинал, проследив за взглядом Бреннона.
Натан молчал. В глубине души он так надеялся, что здесь, на побережье, снова найдет ее, обнимет, уведет домой… но от Валентины осталось лишь мерцающее в глубине моря свечение. Она не откликнулась ни на один его призыв, но все-таки была жива.
«Я оставил их всех здесь», – с горечью подумал Бреннон. Джен, Валентину, Лонгсдейла… Джеймса Редферна и даже пиромана. Всех. Только пес уцелел. Он бродил по берегу вместе с консультантами, к чему-то принюхиваясь.
– Нам потребуется наблюдательный пост, – решительно проговорил Бреннон. – Рядом с периметром. С него глаз не спускать. Монтеро найдет консультанта, который останется здесь. С вашей стороны тоже нужно несколько человек. Пока мы не начали вербовать рекрутов.
Саварелли кашлянул.
– Папа и его величество назначили вам аудиенцию. Ждут вас и нескольких, гм, представителей. От вас потребуют объяснений.
– Отлично. Но после объяснений я потребую от них гарантий сотрудничества. Отделаться милым «спасибо» им не удастся.
Его преосвященство только хмыкнул. Кусач вдруг напряженно замер, глядя на глубокий грот, которой еще вчера тут не было. Пес несколько раз втянул носом воздух, а потом с громким лаем бросился к гроту. Натан покачнулся и ринулся туда же, не обращая внимая на крики его преосвященства.
«Валентина!» – в безумной надежде вспыхнуло в мозгу Бреннона.
– Валентина, ты здесь?!
Тишина.
– Лонгс… Джеймс! Энджел! Чертовы Редферны!
Ничего.
– Джен! Дженни! Цинтейз!
Из глубины грота до него долетел слабый отклик – нечто вроде всплеска тепла и боли. Бреннон кинулся туда следом за псом, а кардинал, завопив «Все сюда!», с трудом протискивался в узкий мокрый лаз.
– Цинтейз! Джен!
Грот был такой низкий, что Натану пришлось пригнуться, но, влетев внутрь, он сразу увидел ее – тонкий белый силуэт на темных камнях. Багряные волосы разметались вокруг ее головы, как лужа крови.
– Джен!
Бреннон сорвал плащ, завернул в него девушку и прижал к себе. Она ничего не весила и была почти вдвое тоньше, чем раньше. На миг она с усилием приоткрыла веки, блеснул слабый оранжевый огонь в глазах, и Джен уронила голову на грудь Натана.
– Слишком тяжело, – еле слышно прошептала она. Пес вертелся рядом, стремясь прильнуть к ней, чтобы согреть.
– Сейчас, Кусач, – прошептал Натан, – сейчас мы ее унесем и согреем дома.
– Нашли? – пропыхтел кардинал. – О, – тут же с некоторым разочарованием произнес он. – Я думал, это…
– Что с ней? – отрывисто спросил Бреннон.
– Кто знает? Я не так много читал о ведьмах и колдунах. Но, думаю, дело в чрезмерной потере сил, да еще в такой близи от той стороны. Она растратила почти все.
– Но она выживет?
– Физически она со временем поправится. Но если я правильно понимаю их уклад, она не сможет вернуться в клан.
– Из-за того, что потратила все?
Саварелли кивнул. Бреннон поднялся и понес девушку наверх, размышляя, каково же ей будет узнать и как она дальше станет жить, привыкшая всегда полагаться на силу, которой больше нет.
– Что теперь? – деловито спросил Саварелли.
– Доставлю Джен в замок. Консультанты позаботятся о ней – к тому же там есть озеро. Вдруг оно ей поможет, – сказал Бреннон. – А потом отправимся к папе. Дела не ждут.
Они все еще не откликались. Хотя Маргарет точно знала, что они здесь, с ней – точнее, в ней, но почему-то спали. Если, конечно, души вообще могут спать. Но она ощущала их присутствие – она поняла, что больше не одна, едва открыла глаза в пещере с озером. Над ней склонялась Регина Эттингер и задавала какие-то вопросы, но Маргарет осознавала лишь одно – они были здесь.
«Удивительно, как она ошиблась», – подумала Маргарет, разглаживая на столе листок с заклятием Полины Дефо. Это было ее главное сокровище, а женщина так и не поняла, как им пользоваться.
«Впрочем, ей бы и не удалось». – Девушка медленно провела карандашом черту между первой и второй частью заклятия. Рука слушалась почти как своя, но все еще не очень уверенно.
Полина Дефо не могла использовать его правильно не только потому, что в ее руках был лишь половинчатый перевод с талхидского. Заклятие произносилось по частям – и первую следовало прочесть до
