Алексей Волков - Гусар бессмертия
– Аполинарий, обыщи их, – распорядился Орлов, вытирая клинок о выпавшую из рук хозяина тряпку. – А вам, батюшка, нижайший поклон. Кабы не вы – лежал бы я в общем с ними ряду.
– Но как же так? – сокрушенно покачал головой отец Феофан. – Я же его только отбросить хотел, не дать совершить грех, а оно эвон как повернулось! Прости меня, Господи, ибо воистину дорога в ад выстлана благими намерениями.
– Да, не переживайте вы, отец. – Ротмистр дружески положил руку на плечо священника. – Всякое бывает. Какой грех, если вы спасали жизнь?
Но священнослужитель уже бормотал молитву, не то заупокойную, не смущаясь, что убиенные не относятся к православной вере, не то – покаянную.
– Аполинарий! – Орлов решил оставить пока батюшку наедине с небом. – Я сказал – обыскать!
– Я, Ляксандр Ляксандрович, покойников ужасть как боюсь, – попытался увернуть от работы денщик.
– Не ври. Мало ли ты видел пострелянных да порубленных! Выполнять! – строго приказал ротмистр, но тут же склонился и тихо, чтобы никто не услышал, дополнил: – Кольцо с пальца сними, чтобы никто не видел.
Кольцо казалось чем-то личным, предметом, с которым обязательно требовалось разобраться самому. Тогда, когда судьба даст немного времени на размышления и разборки. Уже второе кольцо, попавшее к Орлову.
Сверху спустился мальчуган, чем-то похожий на хозяина, и Орлов немедленно послал его за помощью. Никакой вины за собой он не чувствовал. Жаннен первым обнажил оружие, пытаясь убить офицера и этим сразу зачислив себя во враги. Но все-таки во избежание неприятностей требовалось утрясти необходимые формальности, и сделать это было лучше по горячим следам.
Один Лопухин оставался безучастным. Он стоял, рассматривая бывшего повара, но так, словно никого перед собой не видел.
– Надеюсь, хоть тебя успокаивать не придется? – негромко произнес ротмистр.
– Нет, – встрепенулся князь. – Просто все так неожиданно… Спасибо за тот удар, Саша.
– Не за что. Сегодня – я, завтра – ты. Меня бы тоже не было, если бы не наш батюшка. Зато теперь ты точно знаешь, что дядю отравили. Иначе зачем Жаннену сразу хвататься за пистолет?
– Но почему? Дядя всегда его выделял, хорошо платил и вообще никогда не относился к Жаннену как к простому слуге. Как к мастеру своего дела, так вернее. И вдруг… Я бы еще понял – ограбить, а просто так…
– Понятия не имею, князь. И, боюсь, этого мы не узнаем.
Меж тем Аполинарий выложил на стол целую кучу вещей. Здесь были всевозможные бумаги, включая документы, и даже векселя, толстый кошелек, наполненный золотом (глаза хозяина поневоле блеснули, остальные же посмотрели с полным равнодушием), какие-то склянки с жидкостью, весьма хорошая карта…
На этом перечень был исчерпан. Не в том смысле, что извлечено было все. Просто в корчму вошли несколько офицеров, и обыск убитых плавно перешел в выяснение обстоятельств дела…
Фортуна переменчива. Наполеон сумел ценой невероятных усилий собрать новую армию. Встреча произошла у Лютцена неподалеку от Лейпцига. Французский император имел полуторное превосходство в силах, однако значительно, в два с половиной раза, уступал союзникам по кавалерии.
По выражению Наполеона, Бог всегда на стороне больших батальонов. Однако полководческий гений знаменитого корсиканца уже явно иссякал. В результате сражения союзники отступили. Вот только победа была какой-то неубедительной. Французы потеряли вдвое больше людей, потери же союзников заключались главным образом в территории. Причем – отнюдь не в своей.
Вместе с остальной русской конницей александрийцы ходили в атаки, прикрывали общее отступление, словом, выполняли свою обычную воинскую работу.
Гораздо более неудачным было сражение при Бауцене. Но и тут союзные войска отошли организованно, а у Наполеона не было конницы, чтобы преследовать их.
В отступлении Орлов участвовал уже весьма пассивно. В разгар одного из арьергардных боев недавно получивший за предыдущие отличия чин майора, Александр заметил идущую на рысях французскую батарею. Не составляло труда предугадать ее дальнейший путь. Вот скоро она выскочит перед русскими каре, а там несколько залпов хорошо проредят стоящую в плотных порядках пехоту.
Майор привык к войне. Уже вросло в плоть и кровь заранее определять все возможные пути для мыслимых и немыслимых передвижений. В генеральных баталиях это не помогало, там приходилось действовать в составе полка, а то и бригады, зачастую – совсем на ином участке, но в авангардных и арьергардных сшибках – дело другое.
Спасибо учителям – Кондзеровскому, упокой, Господи, его душу, Мадатову, Ламберту…
Примерно в ту сторону вела небольшая балка. Потом как раз справа будет небольшой лесок, который прикроет на некоторое время эскадрон. Должны успеть, вот только французской пехоты там…
Орлов выскочил перед строем и коротко известил:
– Братцы! Надо взять батарею. Иначе пехоте несдобровать. – С удовлетворением заметил на лицах понимание и готовность жертвовать собой. – За мной рысью!
Справа по три эскадрон быстро спустился в балку. Она была недлинной, а там – заветный лесок и…
– В атаку марш-марш!
Эскадрон на ходу перестроился в две шеренги и пустился галопом. До батареи было недалеко. Артиллеристы заметили несущуюся на них слитную массу кавалерии, и там сразу началась суматоха.
Номера торопливо отцепляли пушки, разворачивали их, доставали из передков заряды… Но расстояние стремительно сокращалось. Эскадрон шел почти карьером, стараясь успеть раньше, чем грянет убийственный залп.
Если бы артиллеристы были поопытнее и похладнокровнее, все могло обернуться иначе. Но после всех потерь французская армия была уже не та. Нервы у многих пушкарей не выдержали. Кто-то бросился от орудий прочь, словно надеялся убежать от лошадей, кто-то посообразительнее принялся рубить постромки в упряжках, норовя оседлать крупных артиллерийских коней, и только какая-то часть торопливо заряжала, словно играя в перегонки, ставкой в которых была жизнь…
Одна из пушек окуталась дымом. Орлов ощутил удар по левой руке, пальцы непроизвольно разжались, выпустили поводья. Однако позиция была настолько близка, что конь продолжал нестись вперед, а майор был опытным наездником, чтобы вывалиться из седла.
Гусар может упасть вместе с конем, но никогда – с коня!
Пролетая мимо артиллеристов, Александр еще махнул саблей, однако не достал никого.
Выстрел был первым и последним. Гусары с разгона растоптали храбрецов и понеслись в погоню за удирающими.
– Фомин! Аппель! – Майор еле остановил скакуна.
Только теперь, под звук трубы, он взглянул на руку. Ментик на рукаве был вспорот, плечо побаливало, но, похоже, зацепило вскользь. А может, и просто контузило. Зато кисть руки распухла, а кровь текла с нее так, будто в жилах ее было с явным избытком.
