За что убивают Учителей - Наталья Сергеевна Корнева
К горлу подкатил комок. С трудом Элиар преодолел чувство ужаса и панического желания бежать прочь, туда, где омерзительные паучьи лапы не смогут до него дотянуться.
– Продолжай, – тягуче пропела Ишерхэ, но Красный Волк услышал лишь стрекочущее щелканье жвал и почти металлический лязг хитиновых зубцов. Лицо владычицы оставалось по-прежнему безупречно, но красота ушла из него. По крайней мере, Элиар перестал ее видеть.
– До меня дошли известия о важном решении, которое было принято Триумфатором, – отозвался он, не в силах оторвать глаз от колыхающегося марева когтистых лап. Черный туман словно бы облекался плотью, становился все более осязаемым по мере того, как Элиар погружался во внутреннее духовное зрение. – Высочайшим повелением назначен новый Великий Иерофант…
Он осекся, заметив в воздухе тончайшие нити древней магии, не имеющей четкой привязки к стихиям. Так проявлялось могущество небожителей, и оно опутывало зал для аудиенций, словно на глазах растущая паутина.
Ишерхэ лениво повела головой, и к Элиару потянулись белесые стебли, свивая вокруг аккуратный кокон. Красный Волк не шелохнулся, чувствуя: лишний раз дернешься – хищные путы стянутся только крепче. Его хваленая отвага по капле вытекала из сердца, вместо нее тяжелой ртутью заползал холод. Это был холод иного мира, пустота бесцветия. Он и не думал, что может быть так отвратительно и страшно.
– Я был бы счастлив получить благословение его светлости мессира Игнация Лермона Арка, – прямо сказал Элиар, не желая понапрасну терять время. Да и Ишерхэ, в отличие от Учителя, не питала склонности к великосветским намекам, предпочитая четко называть вещи своими именами. Грубо, прямолинейно, но эффективно. – Все мы знаем, что его назначение продиктовано необходимостью: предшественник нынешнего Великого Иерофанта был не в состоянии продолжать службу, проводя политику, противоречащую желаниям Триумфатора.
– Лестер научил тебя говорить так? – не своим голосом разъяренно проревела Ишерхэ, и хищное паучье чрево раздулось. – Надеется, прислать ко мне раба с извинениями будет достаточно?
– Осмелюсь заметить, – Элиар опустил голову, не в состоянии больше смотреть на чудовище, однако хруст суставчатых членов не давал позабыть о его присутствии, – что Учитель не знает о моем визите. Я не хочу пребывать в немилости вместе с ним, а потому я здесь.
Нет, все-таки прежде сущность Ишерхэ не проявлялась так откровенно. Не было ли это следствием того, что в теле владычицы обитал несчастный дух человека, вытесненный разрушительной мощью божественного духа? Обезумевший от сопротивления и наконец проигравший. Этого Элиар не мог знать.
– Лестер выкормил такого же плута, как он сам? – презрительно усмехнулась Ишерхэ. – Невероятно. Так долго взращивать собачью преданность, чтобы в благодарность получить вероломный удар в спину! Ты меня развеселил – предать своего Учителя и господина при первой же возможности решится не каждый.
– Я благодарен Учителю за науку, но жизнь моя принадлежит Триумфатору…
– Довольно лести! – жестко оборвала Ишерхэ. – Я вижу насквозь жалкие человеческие души. Все вы из страха готовы на любые подлости. Но в одном ты прав: ты и твой Учитель, вы оба принадлежите мне. Можешь не бояться опалы. Оставайся в Бенну: я не позволю Игнацию преследовать тебя. Мы будем только поощрять тех, кто перейдет на нашу сторону…
Тем временем старый корабль Лианора бесшумно поднимался в воздух, унося Учителя.
Элиар стиснул зубы и, преодолев себя, дал знак прекратить преследование. Он не хотел никого принуждать. Он должен был преклонить колени и повиноваться каждому слову наставника, а вместо этого вынудил того бежать в гневе и страхе.
Он решил было, что за минувшие четыре сотни лет обрел достаточно покоя. Он ошибался: прошлое вновь всколыхнуло память, как порыв осеннего ветра – волну. Что с ним не так? Насколько глубока должна быть одержимость, чтобы пронести ее сквозь эпохи?
Мысли о тех днях, что больше не вернуть, заставили сердце сжаться в бестолковой тоске и боли. Но сквозь эту боль из сердца прорастали драконьи крылья; пробивалась, темная и мощная, неукротимая сила черного солнца, которое он привел в мир.
– Ваше высокопреосвященство не вступит в бой? – осторожно уточнила Шеата, предусмотрительно не приближаясь к двум ученикам Красного Феникса, со смешанными чувствами смотрящими на старый галеон Лианора, плывущий в ночном небе под косыми крыльями парусов. – Мы позволим им уйти беспрепятственно?
Черный жрец не ответил. Все эти годы он жил, подчиненный одной идее, но все оказалось напрасно. Время остановилось. Сердце стучало медленно, громко и больно. Кем будут они друг для друга теперь, Учитель и ученик, ставшие смертельными врагами, разделенные прошлым навсегда? Упрямая страстная надежда на лучшее разбилась о грубые камни реальности.
Элиар молчал, и бесконечные волны памяти бились в его сердце.
* * *
Эпоха Красного Солнца. Год 291.
Сезон великого холода
Северный ветер срывает листья.
День предпоследний
Ром-Белиат. Красная цитадель
*киноварью*
– Моя госпожа вновь почтила Ром-Белиат своим присутствием? – Голос прозвучал непривычно глухо, но у Элирия не было сил придавать ему выразительности, понапрасну растрачивая цвет крови.
Ишерхэ стояла у окна, величественная и неизмеримо прекрасная, словно звездная ночь над Лианором. Серебряные волосы тяжелым шелком рассыпались по плечам. На его слова владычица даже не повернула головы: они были чем-то незначительным, не большим, чем жужжание насекомого. Она, рожденная повелевать, единственно знавшая все ответы, была далеко отсюда, далеко от господской башни Красной цитадели и его маленькой рабочей комнаты.
И Красный Феникс терпеливо ожидал.
Наконец чудные звуки певучей речи пролились в воздух. Голос Триумфатора был нежен, как лепестки голубой гортензии, но по проскальзывавшим в нем то и дело стальным ноткам Элирий безошибочно угадывал гнев, который тщетно пыталась скрыть от него бессмертная дочь Инайрэ.
– Ты видел немало городов прошлого, Лестер, не так ли? Даже великолепный Город-Солнце, недоступный взорам низших, волшебный сон, который небожители сумели воплотить в реальность…
– Жаль, что он был темницей моей госпоже, – осторожно заметил Элирий. При всей своей проницательности он все еще не мог догадаться, к чему клонит Ишерхэ, что совершенно не радовало. Игры, в которых правила диктовал кто-то другой, не нравились Красному Фениксу.
Ишерхэ, казалось, не расслышала ответа, а может, ответ и вовсе не требовался. Меж тем именно он когда-то обнаружил тщательно скрываемую от мира дочь Инайрэ и освободил из заточения. На благодарность, конечно, можно было не рассчитывать.
– Нравится ли тебе город Бенну? – Она лениво продолжила расспросы.
Элирий через силу улыбнулся, чувствуя растущее раздражение.
– Боюсь, что нет, моя госпожа.
– Отчего же? – Несмотря на вопросительные интонации, в голосе владычицы не было ни намека на заинтересованность. – Разве не ты сам основал его?
– Мне
