Князь Благовещенский: Князь Благовещенский. Наместник. Пророк - Виталий Сергеевич Останин
Поздоровался с чиновником, который приехал нас встречать, – он представился Петром Лунем. Скинул пиджак на руку – жара стояла просто оглушающая. И продолжал наблюдать за денщиком. Почему-то это казалось самым важным делом на данный момент. Наконец он закончил, все расселись, и лимузин тронулся.
Пифия – это же гадалка вроде? Провидица? Как в «Матрице». «Ложки не существует». Господи, какая каша в голове! Нет, я так-то мужчина образованный, понимаю, что слово греческое, и откуда взялось, тоже знаю. Но ко мне это какое отношение имеет?
Князь про меня говорил? Меня так назвал? Похоже на то. Реакция у него интересная. Он вроде даже будто рад, но обеспокоен. Странно… Чего радоваться? Мало данных, очень мало! По приезде в посольство сразу засяду за книги. Почему я раньше ничего не знал о пифиях?
– Раньше Гуанчжоу называли Кантоном, но это ошибочное, европейское название, – будто включился звук.
Я с усилием прекратил гонять по кругу мысли и услышал, как наш встречающий развлекает народ байками.
– Долгое время город был единственным портом империи, открытым для европейцев, вот они и дали ему такое более произносимое для них название. После Реставрации император повелел избавиться от всех чуждых названий, после чего город вернул свое историческое имя.
Вероятно, он считал себя обязанным вести себя как гид при тургруппе. И, как любой гид, говорил он преимущественно о всяких малополезных для нас вещах, вроде истории и этимологии названий. Мне вот какая польза в том, что название города в четвертом веке нашей эры звучало как Уянчэн и переводилось на русский как «город пяти козлов»?
Кстати, никто не встречал представителей Благовещенского княжества в аэропорту, кроме упомянутого чиновника. Я только сейчас об этом подумал – видения и разговор с князем выбили меня из колеи. А ведь протокольный визит, между прочим, вроде как должны были.
– Петр Игнатьевич! – попытался я повернуть энтузиазм чиновника в нужное и более практическое русло. – Расскажите лучше о планах нашей делегации на ближайшее время. Какие мероприятия уже запланированы, какие из них обязательны, а какие можно проигнорировать.
Петр Лунь моргнул и прервался. Он был невысоким, средних лет мужчиной, воплощавшим своим обликом идеального чиновника среднего звена: тщедушный, узколицый и суетливый. Глазки его, особенно в разговоре, постоянно искали взгляд собеседника, будто он жаждал найти в нем отклик на свои слова. При этом был он боярином, по-местному – ваном, происходящим из мелкого эмигрантского дворянского рода, осевшего здесь пару столетий назад и за это время успевшего смешать свою кровь с местной аристократией.
– На сегодня, Игорь Сергеевич, у нас запланирован только визит в Нефритовый Двор, дабы подать прошение на аудиенцию у наместника, – ответил он наконец.
– В смысле? – не понял я. – Разве наш визит не согласован с кит… минцами?
– О, конечно же согласован, не волнуйтесь! Это просто особенности здешних традиций: прежде чем идти на встречу с представителем императорского рода, любой иноземец должен лично подать прошение. Это просто… условность, и сама по себе она мало что значит, но без нее нельзя. Протокол… Естественно, визит уже согласован и запланирован на завтра, десять часов утра в Чайном павильоне Нефритового Двора, но…
В этом месте чиновник виновато улыбнулся и развел руками, как бы говоря – ну вот так тут все устроено. А я кивнул сам себе – вот и причина отсутствия красной ковровой дорожки и китайских пионеров. С точки зрения минцев, мы как бы еще не прибыли.
Меньше всего на свете мне хотелось играть в китайские церемонии. Но кто бы дал мне выбор? Со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Принято у них так – что ж, будем соответствовать. Сказано же – по своим задачам работать без изменений.
– Время подачи прошения запланировано?
– Да, конечно! Специально выделенный для этого чиновник ждет вас через два с половиной часа. Он зарегистрирует прошение – оно уже написано по всем правилам – и сразу выдаст вам приглашение на встречу. Вы и десяти минут не потратите! Больше на сегодня никаких дел не запланировано.
Это хорошо, хоть будет время сориентироваться на месте.
– Разве что с вами хотел бы поговорить глава представительства, Алексей Вячеславович Снегирев. В любое удобное для вас время.
– Конечно.
Со Снегиревым этим мне еще Евсеев говорил пообщаться сразу, как на место прибудем. Он ведь не только послом был, но и управлял местной, пусть и немногочисленной, агентурой. И именно он занимался поисками нашего беглеца с того момента, как нам стало известно, в каком городе тот скрывается. А еще князь должен утрясти с ним детали встречи некоего человека. Которого я должен буду слушаться.
Так, все! Выкинул из головы всю эту пургу с видениями и пифиями! Да, это что-то значит, но что именно – мне сейчас не понять. Слишком мало данных. Так какой смысл мысли гонять? Станет легче? Не станет! Это как со страхом полетов: когда входишь на борт, бояться лететь просто нет смысла. Поскольку от тебя уже никак не зависит, штатно пройдет полет или самолет грохнется на взлете. Проще книжку почитать.
Еще минут двадцать лимузин вез нас по столице провинции. Сопровождающий чиновник, наконец, прекратил рассказывать истории о древнем Гуанчжоу и стал отвечать на вопросы о его сегодняшнем дне, да и о Китае вообще. Это выходило у него не в пример увлекательнее – все-таки он тут местный, а не присланный из княжества специалист. Одно только положение дел минских ванов, столь кардинально изменившееся после Реставрации, меня перепахало до глубины души.
– Когда императорская семья вернула себе контроль над страной, она сделала своеобразный вывод о том положении, в котором оказалась до этого. И возложила вину за военные поражения, падение экономики и последующий раскол государства на сословие ванов. Небезосновательно, в общем-то, ведь именно они раньше управляли провинциями, а не члены императорской семьи, как сейчас. В результате император утратил контроль над провинциями, и случилось… скажем… случилось то, что случилось! Поэтому Чжу Гэнь, желая навсегда ограничить опасных и трудноуправляемых ванов, сразу же, как захватил Пекин, издал эдикт о «Новом пути». Согласно этому документу боевые маги теперь имели право развивать только одно направление своего дара: эфир, воду, огонь, металл или смерть. Любое, но только одно.
Я знал, конечно, что китайцы очень сильно отличаются мышлением от всех остальных народов, но и представить не мог, чтобы настолько. Так ослабить самое сильное свое оружие – как такое только в голову могло прийти? С другой стороны, китайский Колумб в нашем мире совершил кругосветку задолго до европейцев, и чем это для него кончилось? Интригами при дворе, мучительной смертью и полным уничтожением флота, способного к длительному морскому плаванию. Вот и встретили опиумные войны со своими одномачтовыми
